Евгений Филимонов - Иди сквозь огонь

Когда выволокли хозяина местного великолепия, Кайзер уже не плакал.

Он превратился в кусок льда.

Поймав чёрный взгляд, пузанчик заверещал, ощутив, что перед ним – сама смерть. И что пощады просить не имеет смысла. Но он всё же попытался. Захлёбываясь от животного страха, от нежелания умирать, желая ублажить, вымолить хоть какую-то жизнь, он выболтал всё, что знал о Лариске, предлагая всё, что имел.

Его выслушали. Новые указания, новый адрес… Кирилл уже знал, чем закончится его месть. За Лариской уехали друзья, обещая привезти в целости и сохранности, и к их возвращению уже всё должно быть готово.

Когда они уезжали на условленное место, выпотрошив виллу снизу доверху, пузан уже успокоился и притих в багажнике джипа, решив, что сумел купить прощение. Медленно разгорающееся позади зарево он не увидел.

Кайзер знал куда ехать, поляну среди зарослей в районе детдома он нашёл давным-давно, когда бродил по лесу, собирая землянику для малышни.

Она поразила его какой-то безжизненностью и мёртвенной тишиной – вокруг не пели и не летали птицы, словно место было проклято, неся в себе что-то нездоровое. Он не забыл дорогу туда, поляна потом снилась ему, не раз, часто превращаясь в открывающийся глаз, наполненный мутью и не имеющий зрачка. И этот глаз искал Кирилла, желая увидеть его и превратить во что-то. После этих кошмаров он отходил очень долго.

Для задуманного место подходило как нельзя лучше. Кайзер сидел у машины и отрешенно наблюдал, как друзья выполняют то, о чем их попросил вожак.

Он бережно сжимал в объятиях безжизненное тело Майи, не реагирующей уже ни на что. Некогда живая, девочка-Весна превратилась в тряпичную куклу.

Душу Кайзера раздирала боль. Он не хотел жить без неё, но вначале нужно довершить начатое. То, в чём поклялся, самонадеянно решив, что угрозы хватит для предотвращения случившегося. Какой же он был дурак. Но, это всё позади, впереди – воздаяние.

Когда натужно воя движком, на полянку вползла машина с Лариской на борту, все приготовления уже завершились. Друзья уже поняли, что задумал Кирилл. Они не знали лишь одного, что он не собирается переживать свою женщину. Ту, которую не смог уберечь.

Директриса вывалилась из машины мешком, похоже, ей хорошо помяли бока при «изъятии» и пока везли. Она со стоном распрямилась, и увидела Кирилла.

Глаза её испуганно расширились, хотя, казалось бы, уже и некуда. Взгляд метался с лица Кайзера на безвольную фигурку девушки, которую он прижимал к себе, как грудного ребёнка. На то, что возвышалось на краю поляны, на беззвучно воющего от страха лысого извращенца, валяющегося возле машин. На угрюмые, полные решимости, лица детдомовцев. На кровь, пятна которой украшали одеяния многих. И поняла, что – всё, здесь конец её пути, возврата уже не будет.

Крыска что-то верещала, умоляя, но он не слышал. В голове звучал вальс, тот, последний. И с каждым аккордом, он прижимал Майю к себе всё крепче и крепче, крепче… крепче. И когда взвилось крещендо, Майя обмякла. Он не стыдился слёз, они стекали по его лицу крупными каплями. Он не просто не замечал их, потому что уже был мыслями далеко отсюда, там, куда только что ушла Майя.

Грай понял, что происходит, слишком поздно. Дёрнулся к товарищу, но увидел, как безвольно обвисла тонкая рука. И взвыл зверем, не таясь, понимая, что всё тщетно, что ничто уже не вернёт любимую, пусть и выбравшую другого. И принимая выбор друга – тяжёлый, но верный, который мог сделать только он.

Сергей не знал, хватило бы у него сил на такое, возможно – нет.

Услышав звериный стон Грая, поняли и остальные. И потерянно наблюдали, как заливает смертельная бледность ту, что любила и была любима.

Лариска метнулась к лесу, решив использовать этот момент их единения, но голос Кайзера подсёк её, как выстрел.

– Отсюда нет выхода, можешь бежать, если хочешь. – Слова выкатывались из окаменевших губ тяжёлыми кирпичами.

Он даже не смотрел ей вслед. Зачем? Ведь выхода нет на самом деле, пусть бегает, если хочет, последнее желание есть у всех.

Кайзер поднялся, бережно удерживая тело Майи на руках. И пошёл к дальнему краю поляны, туда, где в небо устремилась сложенная из досок и дров усечённая пирамида. Его не удивило, где друзья смогли за такой короткий промежуток отыскать столько дерева – он попросил и они сделали. Таковы правила.

Шаг за шагом ему становилось всё легче и легче – конец пути близок, осталось всего пять. четыре. три., два…шаг. Он возложил тело на площадку сверху кострища и замер. Лицо Майи разгладилось, закрытые глаза, казалось, вот-вот, распахнутся, и снова обдадут его волной любви. Но он знал, что она уже не здесь. Часть её души осталась с ним, вырвавшись из умершего тела, предавшего поневоле. Часть – ушла к другим берегам. И его задача – соединить эти части, добавив к ним и свою душу.