Юлия Лешко - Ангел в темноте

– Да не за что. Ты действительно заслужила… Я что-то забыла: сколько ты уже на телике трубишь – лет семнадцать?

Ага, а вот теперь: «Помяни, Господи, Давида царя и всю кротость его…»

– Пятнадцать.

Да, работаю я тут пятнадцать лет, а всего мне… Да, и не пятнадцать, и не восемнадцать, как хотелось бы. Что же это сегодня за утро такое тематическое?!

Алиса даже ручкой всплеснула, чем явно помешала Ирине Станиславовне в ее парикмахерских трудах:

– Ой, ну это вообще чудесно! Юбилей!.. Вот в честь юбилея и получишь. Бог даст…

Между двумя последними фразами – коротенькая пауза. Хорошо заметная только очень тренированному уху, моему то есть.

Мне удается непринужденно улыбнуться еще раз. Довольно лучезарно.

Пока беседуют «звезды», гримерши молчат. Но Наташа уже пару раз больно дернула меня за волосы. Это предупреждение, чтобы я не сорвалась на какую-нибудь дерзость. Не бойся, Наташка, не сорвусь. Плавали, знаем…

…Мы с Наташей дружим много лет, я крестная ее Павлика, и уж для нее-то не секрет, что искренности в Алисиных поздравлениях никакой. Ну не любит меня красавица Алиса, что тут поделаешь?

Сегодня я молодец: не поддалась на провокацию и не дала Алисе повод цапнуть меня побольнее – с годами все же приходит какой-то опыт! А раньше ей не раз удавалось довести меня до слез двумя-тремя «любезностями». Я, конечно, проливала их наедине с собой или в жилетку Наташке, но менее горькими от этого они не становились…

Почему наши отношения с примой сложились так странно? Хочется льстить себя надеждой, что блестящая, обаятельная, зрителями всех возрастов и, особенно, непосредственным начальством любимая Алиса видит во мне серьезную соперницу.

Объективно говоря, так оно и есть. Мы абсолютно не похожи внешне, но общего между нами так много, что это не может не бросаться в глаза. Только я моложе Алисы – вот и все.

Скажете: ну, неужели так вульгарно?

О, не судите строго и опрометчиво. Чтобы понять, почему так властно время именно над нами, «входящими в каждый дом» с экрана телевизора, нужно самому хоть раз попасть в объектив телекамеры. И обнаружить, что этот зоркий объектив максимально приближает и делает очевидным все, что вы считали незаметным, не бросающимся в глаза. Возраст, например. Лишний грим «по телевизору» выглядит разоблачительно и жалко, и ни талантом, ни личным обаянием не компенсировать нанесенный временем ущерб.

Да, возрастной ценз имеет место быть. И победительная молодость на телеэкране куда предпочтительнее очаровательной зрелости. Я, разумеется, о женщинах говорю, в первую очередь. К мужчинам иное отношение, да и критерии другие.

…Ах, нет, еще, еще вдохнуть этот разреженный, наэлектризованный воздух, оказаться под искусственным слепящим светом софитов, очутиться в этой ирреальной атмосфере. Улыбнуться всему миру сразу, понять каким-то… надцатым чувством, что тебе улыбнулись в ответ все или почти все, к кому ты обратила свой взгляд, устремленный в пространство. Почувствовать кожей, что это такое – эфир. Нет, недаром он называется этим пьянящим, наркотическим словом. Мы не можем без этого жить. Нам будет больно без него…

Я могу думать о чем угодно или не думать вовсе – там, в Зазеркалье, все идет своим чередом. И обе мы волшебно преображаемся: под умелыми руками из художественного хаоса возникают прически, накладывается (или проявляется сам собой?) макияж, начинают сиять глаза, глубже становится дыхание… И, наконец, мы обе исключительные красавицы: я – сероглазая брюнетка, смугло-румяная «фам фаталь», Алиса – ослепительная блондинка с голубыми глазами, «девушка моей мечты» всех времен и народов.

Мне приносят чашечку кофе, я даже ухитряюсь закурить сигарету.

И к Алисе подходит мальчик-ассистент, целует руку, что-то интимно наговаривает на ухо, подает какие-то бумаги, которые она жестом отсылает прочь.

Скоро эфир.

Кто-то включает телевизор, это – не Наш канал. На экране реклама: стайка молодых людей, юношей и девушек, привлекает внимание прохожих групповым прыжком в работающий фонтан. Ребята ныряют в водичку рыбкой, презрев возможную опасность сломать себе шеи, и через мгновение выпрыгивают наружу, подобно дрессированным дельфинам, преображенные, прозрачные как стекло, текучие и искрящиеся. Звучит музыкальная фраза, такая же прозрачная и освежающая. Очень красиво. И мне сразу хочется пить. Все поглядывают на экран, и некоторое время наблюдают за «ныряльщиками», а потом принимают прежнее положение.