Андрей Анисимов - Алый чиж (сборник)

Третья категория получила у Дыркина название молодки. Эти тоже днем ходили в рубище и опорках, а к вечеру напяливали джинсы или ультракороткие юбочки, которые в сидячем положении заманчиво демонстрировали исподний трикотаж, втискивали крупные ступни в туфли на каблуках, мазали тушью по бокам носа два знойных персидских глаза и, лузгая семечки, отправлялись на хрюхрюпинскую дискотеку, по дороге похотливо стреляя глазками на проходящих парней. Молодок хрюхрюпинские парни старались забрюхатить, а затем смыться, чтобы избежать супружеского счастья. Молодки, со своей стороны, шли на все хитрости и уловки, чтобы это счастье парням составить и как можно быстрее перейти в категорию несушек.

Оглядывая пассажиров салона, ни одной из указанных категорий Дыркин не приметил. В креслах сидели подтянутые мужчины, по-деловому кокетливые, ухоженные женщины. Одни чужеземцы – грустно констатировал Гаврила Михеич. Уже без всякой надежды кинул взгляд на пассажира через проход и, увидев холеного господина с газетой, хотел отвернуться, но вдруг остановил глаз на названии. Пассажир читал «Хрюхрюпинский Вестник». Дыркину сделалось не по себе. Он почуял что-то неладное. Такой газеты при Дыркине в городе не водилось. Раньше издавали «Путь Ильича». При демократах «Ильича» сократили. Газета стала выходить с емким названием «Путь».

Первый удар Гаврила Михеич перенес, когда подтвердилась информация о прямой авиалинии. Если «Кочкодром» под Жопловкой за три года превратился в аэропорт международного класса, значит, тут нечисто. А теперь еще «Хрюхрюпинский Вестник». Дыркин не был лишен воображения и без труда мог бы поверить гибели половины населения города по причине отравления самодельным «Кристаллом». Без удивления принял бы новость, что мост через реку Падловку обвалился и утопил пару самосвалов и тракториста, наконец, воспринял бы как должное весть, что одна из беззубых хрюхрюпинских мамаш на седьмом десятке выродила негра. Но международный аэропорт в Жопловке?

Еще раз взглянув на газету, Дыркин заерзал в кресле. Когда, покончив с чтением, сосед принялся сворачивать страницы, Гаврила Михеич набрался духу и попросил:

– Не дашь почитать?

Белозубая улыбка осветила лик холеного господина.

– Будьте любезны, конечно, возьмите! Какие могут быть тут разговоры! Приятно сделать такое пустяковое одолжение земляку.

И сосед протянул Дыркину «Хрюхрюпинский Вестник», галантно приподнявшись с кресла.

«Во, бля, загнул! – подумал Дыркин, принимая листок. – Говорит, земляк. Значит, наш, хрюхрюпинец, а чешет, как на приеме в ООН».

– Давай сюда, чего там трепаться, – промычал Дыркин и уткнулся в газету.

– Не стоит благодарности, – ответил сосед, продолжая скалить пасть и усаживаясь на место. – Я, знаете ли, только неделю на чужбине. А уже устал от этого европейского хамства. Везде норовят облапошить, впихивают дрянь, и фальшивая улыбка в придачу. Соскучился по дому. Что ни говорите, а приятно жить в таком бонтонном городе, как наш Хрюхрюпинск. Все-таки хорошие манеры – это часть комфорта.

– Ммммда, – промычал Дыркин, уткнувшись в газету.

Гаврила Михеич читал и ничего не мог понять. В статье под заглавием «Красота природы в наших руках» печаталось интервью с японским ихтиологом, награжденным орденом «Гость Хрюхрюпинска». Этой чести японец удостоен за разведение золотых рыбок в реке Падловке. Теперь горожане могут, гуляя по набережной, кормить рыбок специальным кормом. Корм выпускает дрожжевая фабрика из своих отходов, и он продается тут же на набережной. Дыркин сколько себя помнил, в Падловке рыбы не водилось. И вообще, назвать зловонную жидкость, текущую в реке, водой мог человек с извращенным воображением. Недаром несушки, полоскавшие свою стирку в Падловке, ходили в одинаковых платьях цвета детской неожиданности и спали на таком же белье.

В интервью японец благодарил хрюхрюпинцев за необычайно высокую экологическую культуру и содействие в его работе. Золотыми рыбками в естественном водоеме, по его словам, съедутся любоваться туристы со всего света.

Дальше Дыркин вычитал о том, что Хрюхрюпинск выдвинут городом следующих летних олимпийских игр.

– Хреновина какая-то! – вслух сказал себе Дыркин.

Холеный сосед, пристально наблюдавший за Дыркиным, наконец не выдержал:

– Вы меня ради Бога извините. Боюсь показаться навязчивым, но не могу не спросить: вы давно путешествуете вне дома?

– Три года по контракту отбыл.