Алла Полянская - Невозможность страсти

– Да мы поняли уже. – Лена заинтересованно посмотрела на него. – Давай не томи.

Они сидели за столом в беседке. Неугомонная Ника решила накрыть обед на улице, пока в доме снуют рабочие: убирают осколки, ставят новые окна, а в комнате, куда вломились громилы, меняют обои, полы и мебель. Ника не знает, как это возможно – так быстро всё делать и кто это оплатил, но люди, работающие в её доме, немногословны, деловиты и аккуратны.

И они сели обедать на улице. Стефания Романовна с малышами оставалась у Матвеевых, а Павел прикидывал, как лучше преподнести эту историю Панфилову и Матвееву, но это так, краем сознания, потому что сейчас нужно рассказать правду – Нике, Лёхе, Елене и Семёнычу с женой. Но главное – Ровене и Тимофею.

– Я не буду повторять то, что вы уже знаете, – про моё похищение и про остальные события. Андрей вам успел рассказать, Ровене я объясню потом. – Павел прислушался к стуку в доме и удовлетворённо хмыкнул. – Я расскажу, что произошло вообще и кто в этом виновен.

– Паш, хватит нас морально готовить. Просто скажи, какая сволочь всё это затеяла.

– Ну, этого я пока не знаю. – Павел улыбнулся Ровене. – Но жить этой сволочи осталось от силы сутки, если тебя это утешит.

– Утешит.

– Так я и знал. Так вот: затеявшие это люди прикрывались моей бывшей Конторой – организацией, которая имеет международную юрисдикцию и как раз создана для противодействия тому, чему вы стали свидетелями. В руководстве Конторы оказался предатель, который использовал бывших и действующих агентов, чтобы заниматься торговлей людьми – это не работорговля даже, а нечто гораздо более страшное. Сегодня в одной африканской стране была окружена и взята под контроль некая Ферма – место, где содержались похищенные женщины, которые служили живыми инкубаторами для вынашивания детей. Арестованы руководители данной организации, как и предатели в самой Конторе. В течение некоторого времени будут зачищаться концы – выявляются информаторы, вскрываются клиентские базы, арестованы счета и недвижимость, изъяты деньги, а люди, похищенные и удерживаемые против своей воли, вернутся домой. Это дело времени, конечно.

– Ты думал, вся ваша Контора этим занимается? – Ровена с сочувствием посмотрела на Павла.

– Была такая мысль. – Он вспомнил ночное совещание в саду Ровены. – Это вполне укладывалось в схему как одна из версий. А они, оказывается, уже работали над проблемой, просто наши действия ускорили развязку. В каждой стране был свой центр, со своей структурой, об остальных они ничего не знали. А у нас бывший оперативник и бывший палач открыли охранное агентство и транспортную компанию – на подставных лиц. Охранное агентство использовалось как силовая структура, а транспортная компания перевозила грузы, найдены автомобили с оборудованными тайниками. Ночью была предпринята попытка штурма этого дома, потому что, по предположениям преступников, здесь находился ребёнок, которого сегодня должны были передать клиентам. Пятьсот тысяч долларов на дороге не валяются, а люди готовы были платить, лишь бы стать родителями. Покупатели ждали в одной из частных клиник, куда должны были привезти мальчика. Там бы оформили роды, ребёнок по документам значился бы как сын этой пары, и всё. Если бы не срочность, нас бы перебили по одному, но сегодня преступники рискнули. И хорошо, что мои бывшие сотрудники из Конторы пришли на помощь.

– Да, это было здорово: вот так – раз, два! – и оба урода валяются на полу! – Лена злорадно сощурилась. – Прямо в головы им зарядил. Молодец твой бывший сотрудник.

Павел ухмыльнулся – нападавших отстреливал человек, не имеющий к Конторе никакого отношения. И сделал он это потому, что некоторые вещи недопустимы. Например, нельзя делать из детей товар.

– Темнишь, Павел. – Семёныч смотрел на него исподлобья. – Ты же нам и десятой части не рассказал.

– Что смог, то и рассказал. – Павел вздохнул. – Я хоть и не на службе, но и не в отставке, сами понимаете. Так что не обессудьте.

– А Ровена каким образом здесь сидит и ест уже четвёртую отбивную? – Семёныч обвинительным жестом ткнул в неё. – После того что произошло, она должна лежать под капельницей без сил, с температурой! А у неё, похоже, уже ничего не болит!

– Тебе отбивной для меня жалко, Валька? – Ровена рассмеялась. – Горе-то какое, ничего у меня не болит, и ты больше не сможешь мучить меня своим лечением!

– Дурошлёпка. – Валентин едва удержался, чтобы не плюнуть с досады. – Я же радуюсь.