Игорь Соколов: Метафизика профессора Цикенбаума

И после пересдачи
Ко мне бежала вскачь,
И вдруг как озадачит, —
Живот растет как мяч…

И что теперь мне делать,
И как теперь мне быть?!
Неужто ради тела
Я должен в брак вступить?!

А как же те другие?!
Те сделали аборт
Или в брак вступили,
Узаконив плод…

Выходит и наука
Не может устоять,
Когда такая штука
Спешит экзамен сдать…

Мы с Цикенбаумом не так уж были пьяны,
Но заблудились ночью в крошечном лесу,
Он по листьям как по клавишам пиано
Вместе с дождиком наигрывал «Весну»…

Мы были мокры и грязны от веток,
Но Цикенбаум рассуждал о красоте,
Он полон был мифического бреда,
Вдруг дева заблистала в темноте…

Хмельная, голая и брошенная кем-то,
Среди бутылок, вроде как на пикнике,
Она как символ обесцененного бренда,
Спала под деревом, держа бутыль в руке…

И оживившись, прошептал мне Цикенбаум:
Я, как настоящий джентельмен,
Останусь ночью с беззащитной фрау,
А ты, мой друг, найдешь дорогу без проблем!…

И я ушел, а он остался,
Я крик со стоном слышал позади,
Вдруг сам с хмельною девой повстречался
И приник к ее чарующей груди…

А утром встретил Цикенбаума я в поле,
Мою деву защищал мой плащ,
А он своей нудисткой был доволен
И сам был гол, воистину блестящ…

К Цикенбауму девчонки чудным строем,
Отличницы сдают на этот раз
Диплом, его чуть-чуть побеспокоив,
Явившись вместе в самый поздний час…

Давно уже не девочки-студентки,
Кто от него не раз уже рожал, —
За самые хорошие отметки, —
Профессор раскопал в них идеал…

Его целуют, холят и лелеют,
А он как зверь нашедший падшую звезду,
Окутан всюду сладостным елеем,
Проводит ночь в таинственном бреду…

Они хотят, они его желают,
Диплом, отметки – темень, пустота,
Зато, какая истина святая, —
В душе царит их юность, красота…

И улетают к Вечности сомненья
О том, что все когда-нибудь пройдет,
Достаточно лишь нежного мгновенья,
Чтоб на века продлить несчастный род…

Цикенбаумом студенточка объята
Нежность кружит сладостную ось,
Глупышка, до чего же свята,
За пятерку сразу ноги врозь…

Надо ж быть такой безумно щедрой
И краснеть, теряя от волненья стыд,
Вот они, таинственные недра,
Мгновенно жизнь другую зародит…

Тело мечется как зверь в огромной клетке,
До чего ж легко сбываются мечты,
Студентки вновь трясутся за отметки
И раскрывают свои чудные сады…

А Цикенбаум всех ужасно дразнит,
Раскалив их юные тела,
Каждый раз себе устраивает праздник,
Здравствуй сессия, безумия пора!…

Мы с Цикенбаумом вкушали свет печали
С компанией девчонок у Оки,
Нам девочки вслух Библию читали,
А мы в потемках свечи разожгли…

Шепча свою прекрасную молитву,
Сливаясь мысленно с течением реки,
Мы грешных мыслей голос отсекли как бритвой
И были с ангелами душами близки…

Но девы пили водку вместе с нами
И разгорался ярче наш костер,
И вскоре мы в них сладостно пропали,
И лишь о бренности шептал вокруг простор…

В молчанье Цикенбаум нежит деву,
Страсть обладания ему всегда по силам,
Огнем пылает сладостное тело,
Салют послав ночным светилам…

Какая блажь растаяла в мозгу,
Девчонка—фея будто из тумана
В зачетке просит написать строку,
О, вот он, грех рожденный из обмана…

Профессор отошел, одел очки
И странно вздрогнув, неожиданно заплакал,
Вслепую пишет, ведь от слез блестят зрачки,
Любая тварь любовью покупает благо…

А если зародится вдруг дитя,
Что будет делать эта сладостная дева,
Неужто бросит его где-нибудь шутя,
И будет снова продавать живое тело…

Мы с Цикебаумом опять ушли в поля,
Кружился вечер страстною метелью,
Взметаясь пылко снегом и пыля,
Зима ласкала нас безумной трелью…

Мы пили водку, рассуждая о Земле,
Как о колыбели всех народов,
И как о вечной старости – зиме,
Но затаенно дожидающейся родов…