Дмитрий Вересов - Избранник ворона

Дойдя до начала перрона, он двинулся не на Ярославский, а к телефонам-автоматам.

– Вадим Ахметович? Доброе утро, это Яков Даниилович. Я в Москве. Наша договоренность в силе?

– Разумеется, Яков Даниилович. Вас не затруднит подъехать ко мне на службу часикам, скажем, к пяти?

– Нисколько, Вадим Ахметович. Буду ровно к пяти.

– Адрес знаете?

– Ну-ну, успокойтесь, Мария Кирилловна, вот, хлебните водички и давайте продолжим. Итак, вы говорите, что мужчина садился в поезд один?

Пожилая проводница всхлипнула и протерла глаза рукавом. Капитан Самойлов одновременно с ней смахнул со лба обильный пот – и тоже рукавом.

– Один, один, – закивала проводница. – Веселый такой, обходительный. Когда я зашла к нему, он на оба места билеты предъявил, попросил никого не подсаживать, сказал, что в Бологом друг присоединится... Чаю заказал, с сухариками...

Мария Кирилловна вновь опустила голову и шмыгнула носом.

– Понятно. И багажа, значит, при нем, кроме ременной сумочки-визитки, не было?

Проводница кивнула, подтверждая – не было, мол.

– И в дороге, говорите, никто к нему не подсаживался?

– Не видела. В Бологом, правда, меня бригадир к себе в третий вагон вызывал, так что, может быть...

Дверь служебного купе приотворилась, в щели показалась стриженая голова и лацкан милицейского мундира.

– Разрешите, товарищ капитан.

– Что там? – недовольно спросил Самойлов.

– Да вот, пассажиры... по домам просятся.

– Фамилии, адреса, телефоны у всех записал?

– Так точно!

– Предупредил, что вызовем в ближайшее время? Так точно!

– Иди... Ну все, Мария Кирилловна, спасибо вам.

– Не за что. – Проводница отвернулась.

– Да, и вот еще что – вы точно ничего там не трогали, не убирали? Ну, когда...

– Да что вы! Только вошла сказать, что подниматься пора, приезжаем скоро... Подошла, за ручку тронула...

Проводница прикрыла глаза рукой и заплакала. Капитан Самойлов встал и вышел в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Там было уже пусто, только у ближнего тамбура дежурил милиционер, да возле прикрытой двери седьмого купе нервно курил высокий мужчина в штатском. Капитан подошел к нему.

– Ну что, Феденька, отдыхаем?

– Да, там теперь эксперты колдуют.

– А ты уже отстрелялся?

– Отстрелялся... Похоже, Коля, в этом деле все мы уже отстрелялись.

– То есть? – нахмурился Самойлов.

– Судя по всему, не наша тут епархия. Во всяком случае, без смежников не обойтись.

– Вещички?

– Они. Интересные такие вещички, я бы даже сказал – типа будьте нате!

– Ну уж! – капитан хмыкнул. – Что-нибудь по части ОБХСС?

– Бери выше.

– Неужели Конторы? Секретные документы, что ли?

– Зайдем, сам увидишь. Не сюда, в соседнее. Там и без нас тесно. – Поймав на себе неодобрительный взгляд капитана, Федор добавил: – Ладно, порядки знаем. Все запротоколировано и сфотографировано.

На откидном столике аккуратным рядком стояли многочисленные предметы, в их числе на треть опорожненная граненая бутылка виски с золотисто-бордовой этикеткой, длинная сигаретная пачка тех же тонов с латинскими буковками "Santos-Dumont", курительная трубка с чуть изогнутым черным мундштуком, два пустых стакана, два коричневых сигаретных окурка с чуть заметными пятнами розовой помады, обручальное кольцо, рыжий парик, плоский флакон с этикеткой "Lighter Fluid", финка с пластмассовой наборной ручкой, полпалки твердокопченой колбасы. Каждая вещь была упакована в полиэтиленовый пакет и снабжена биркой.

– И что? – поморщившись, спросил капитан. – Видал я все это хозяйство при первичном осмотре. Что ли, прикажешь из-за буржуйского виски Большой дом теребить? Бдительность демонстрировать? Они тебе быстро песню про коричневую пуговку напомнят. Сейчас, дорогой, не сталинское время, сейчас каждый, кто с понятием, подобное пойло хлебает невозбранно...

– Так ведь я, собственно, не это хочу показать. На полке, поверх застеленного одеяла стояла продолговатая дорожная сумка ярко-красного цвета. Федор наклонился над ней, двумя пальцами извлек еще один полиэтиленовый пакет с биркой и показал капитану. Самойлов присвистнул.

– Погоди свистеть, это, как говорили в старину, лишь первая перемена.

– Красавец! Такой и в руке подержать приятно. – Самойлов потянулся к пакету.

– Потом, капитан... Револьвер системы "наган", шестизарядный, калибр семь-шестьдесят два, отечественного производства, 1930 года выпуска...

– Силен, бродяга! Уже и год вычислил.