Марк Леви - Она & Он

– Ты собираешься открыть ему правду?

– Нет, ни ему, ни кому-либо еще. Ты – единственный, кто знает все. Даже Лорэн ничего не говори.

Под конец ужина к ним присоединилась Дейзи. Они выпили за жизнь, за дружбу и за грядущее счастье.

Артур вернулся в Сан-Франциско. Пол отвез его в аэропорт и торжественно поклялся, что теперь, почти избавившись от страха перед авиаперелетами, он непременно навестит своего крестника, как только допишет роман.

Артур расстался с ним ободренный. Пол был в ударе, ничего, кроме книги, сейчас не имело для него ни малейшего значения.

Пол забыл про отдых и сон. Отвлекался он и то ненадолго, только когда ходил есть к Усачу, а иногда в «Кламаду».

Однажды, когда он беседовал с Дейзи на скамейке, к ним подошел художник с рисунком в руках. Пол долго рассматривал работу: на нем была изображена со спины пара, сидящая на той же самой скамейке.

– Это было прошлым летом. Справа – вы, – объяснил художник. – Скоро праздники, это подарок от меня.

Пол заметил, что, уходя, художник коснулся руки Дейзи, а та в ответ хитро улыбнулась.

Спустя два месяца поздним вечером, когда Пол правил последние строчки своей книги, позвонила Дейзи и настойчиво попросила встретиться как можно скорее.

Пол уловил в ее голосе возбуждение и намек на то, что она получила весточку от Миа.

Чтобы не застрять в пробке, Пол поехал на метро, а на улице Лепик не вытерпел и перешел на бег. Он промчался мимо Мулен-де-Ла-Галет, задыхаясь, весь в поту, ощущая зверский голод и еле дыша истерзанными легкими. Влетая в «Кламаду», он был уверен, что увидит Миа.

Но за стойкой его дожидалась одна Дейзи.

– Что стряслось? – выпалил он, падая на табурет.

Дейзи продолжила протирать бокалы.

– Не собираюсь тебе рассказывать, что недавно с ней говорила, потому что это была бы неправда.

– Не понимаю…

– Если помолчишь, то я поделюсь с тобой тем, что знаю. Но сперва угощу тебя коктейлем, восстанавливающим силы.

Дейзи не торопилась. Сначала она подождала, пока он выпьет коктейль до дна. Напиток оказался крепким, Пол мигом захмелел.

– Серьезная штука! – похвалил он, откашливаясь.

– Этим отпаивали заблудившихся в Альпах горцев, отыскав их после наступления темноты. Так их вырывали из лап смерти и возвращали к жизни.

– Выкладывай все, что знаешь, Дейзи!

– Знаю я немного, но все-таки…

Она подошла к выдвижному ящику-кассе и достала из него конверт из крафт-бумаги. Пол хотел было схватить его со стойки, но она не позволила.

– Подожди, сначала я должна с тобой поговорить. Знаешь, кто такой Крестон?

Пол припомнил, что Миа называла это имя в Сеуле. Речь шла как будто о близком друге, хотя его подлинная роль так и осталась для Пола непонятной. Тогда он даже почувствовал укол ревности.

– Он ее агент, то есть был им, – продолжала Дейзи. – У нас с ним есть что-то общее, только это должно остаться тайной на случай, если все рано или поздно устроится…

– Не пойму, что должно устроиться…

– Помолчи, дай договорить. Понимаешь, мы с ним оба страдаем от пустоты, возникшей после ее исчезновения. Сначала я думала, что он беспокоится о ее финансовых делах, но это было раньше…

– Раньше чего?

– Он объявился вчера вечером. Всегда странно, когда имя обретает облик. Я представляла его совершенно другим, думала, он типичный англичанин в котелке и с зонтиком. Клише нас погубят! Короче, Крестон оказался красавчиком лет пятидесяти, и рукопожатие у него такое крепкое, что пальцы хрустят. Я люблю, когда мужчины энергично жмут руку, это многое о них говорит. Ты тоже из таких, мне это сразу понравилось. В общем, вчера вечером он ужинал один за столиком. Прежде чем заплатить по счету, он дождался, пока опустеет зал. Он правильно поступил: если бы я знала, то отказалась бы принять у него деньги. Я сама к нему подошла, иначе он, быть может, ушел бы, так и не представившись. А поскольку он оказался последним клиентом, я спросила, понравилась ли ему еда. Он помолчал и говорит: «Ваши гребешки великолепны, не зря мне их расхваливали, теперь я понимаю, почему она так любила это место». И протягивает мне этот конверт. Открыв его, я поняла, кто он. Он тоже уже много месяцев не получает от Миа никаких вестей. Она звонила ему всего раз с просьбой продать ее квартиру со всем содержимым. Так и не сказала, куда подевалась. Крестон дождался, пока машины увезут ее скарб, и, по его признанию, сам отправился на аукцион, чтобы все это выкупить. Каждое падение молотка аукциониста превращало его в хозяина какого-нибудь предмета, раньше принадлежавшего Миа. Она была его любимицей. Ему была невыносима мысль, что чужой человек будет сидеть за ее письменным столом, спать на ее кровати. Сейчас мебель и безделушки Миа хранятся на мебельном складе в пригороде Лондона.