Э. Джеймс - Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках

Где этот крысеныш мелкий? Он хватает меня за волосы и вытаскивает из шкафа. Ты, говнюк, не порть мне удовольствие! Со всей силой бьет мамочку по лицу. Обслужи-ка моего дружка, сука. Мамочка смотрит на меня и плачет. Не плачь, мамочка. В комнату заходит еще один человек. Огромный, с грязными волосами. Великан улыбается мамочке. Меня тащат в другую комнату, швыряют меня на пол, и я больно обдираю коленки. И что же мне с тобой делать, крысеныш? Он воняет. Воняет пивом, курит сигарету, на кончике которой горит огонек. Он медленно движется, то разгораясь, то затухая, и пугает меня так, что я немею.

Я просыпаюсь. Сердце колотится, будто я пробежал сорок кварталов, преследуемый сворой адских гончих. Выбираюсь из кровати, заталкивая кошмары в глубину подсознания, и спешу на кухню за стаканом воды.

Мне нужно к Флинну. Кошмары хуже, чем раньше. Когда рядом спала Ана, ничего плохого мне не снилось.

Дьявол.

Прежде мне и в голову не приходило спать с моими нижними. Может, я боялся их прикосновений во сне? Не знаю. И только напившаяся неопытная девушка показала мне, как спокойно можно выспаться.

Я часто наблюдал за нижними, пока они спали, но всегда – в качестве прелюдии, а затем будил их для каких-нибудь секс-игрищ.

Помню, как часами смотрел на Ану, когда она спала у меня в гостинице. И чем дольше я смотрел, тем красивей она казалась: безупречная кожа светилась в приглушенном свете, темные волосы разметались по белой подушке, ресницы подрагивали во сне. Губы она слегка приоткрыла, так что мне было видно зубы, и иногда она облизывала губы язычком. Меня это дико возбудило – просто смотреть на нее. А когда я наконец заснул рядом с ней, прислушиваясь к ее ровному дыханию, глядя, как вздымаются груди от каждого вдоха, я так сладко спал… так крепко.

Медленно бреду в кабинет, беру самолетик. Он вызывает у меня теплую улыбку, успокаивает. Я и горд собой, что смог его склеить, и смеюсь над своей гордостью. Ее последний подарок. А первый был… какой?

Она сама.

Она пожертвовала собой ради моих нужд. Моей жадности. Желания. Эгоизма… проклятого воспаленного эгоизма.

Господи, пройдет ли эта боль?!

Чувствя себя идиотом, беру самолетик с собой в кровать.

– Что вам приготовить?

– Только кофе, Гейл.

Она колеблется.

– Сэр, вы не ужинали.

– И?

– Не заболели?

– Гейл, только кофе, пожалуйста. – Заставляю ее умолкнуть – это ее не касается. Она поджимает губы и поворачивается к кофемашине «Gaggia». Я иду в кабинет за рабочими бумагами и заодно ищу конверт.

Из машины звоню Рос.

– Отличная работа с документами по «Сиэтл индепендент паблишн», но бизнес-план нужно еще доработать. Давай сделаем им предложение.

– Кристиан, так быстро?

– Чего тянуть? Отправил тебе мылом, что я думаю по деньгам. Приеду в офис к половине восьмого. Увидимся.

– Если ты уверен…

– Уверен.

– Ладно. Позвоню Андреа, пусть назначит встречу. У меня есть статистика насчет Детройта по сравнению с Саванной.

– И что?

– Детройт.

– Понятно.

Черт… не Саванна.

– Потом обсудим. – Я отключаюсь.

Хмурый, сижу на заднем сиденье «Ауди», Тейлор умело лавирует в потоке машин. Интересно, как Анастейша поедет сегодня на работу? Может, вчера купила машину? Вряд ли. А может, она так же несчастна, как я? Надеюсь, что нет. Наверное, поняла, насколько глупо было мной увлечься.

Не может она меня любить.

Тем более после того, что я с ней сделал. Никто никогда не признавался мне в любви (кроме мамы и папы, конечно, но они так говорили по долгу). В голове звенят мучительные слова Флинна о безусловной родительской любви – даже к приемным детям. Но я так и не поверил; родителей я всегда только разочаровывал.

– Мистер Грей?

– Что?..

Тейлор застал меня врасплох. Дверь машины распахнута, мой шофер обеспокоенно ждет, почему я не выхожу.

– Мы приехали, сэр.

Дьявол… сколько же мы тут стоим?

– Спасибо. К вечеру сообщу, когда поедем.

Сосредоточься, Грей.

Андреа и Оливия одновременно поднимают головы, когда я выхожу из лифта. Оливия хлопает ресницами и поправляет прядь волос. Боже, как эта глупая девчонка мне надоела. Пусть ее переведут в другой отдел.

– Кофе, пожалуйста… и круассан мне принеси, Оливия.

Она кивает и поднимается.

– Андреа, соедини меня с Уэлчем, Барни, потом с Флинном, а потом с Клодом Бастилем. И пусть меня никто не беспокоит, даже матушка. Никто, кроме… кроме Анастейши Стил, если она позвонит. Понятно?