Джеймс Боуэн - Боб – необычный кот

Я пошел к Бэлль.

– Послушай, меня тут мама пригласила на Рождество. В Австралию. Мне хочется съездить, но не знаю, что делать с Бобом, – пожаловался я.

– Нашел проблему! Пусть поживет у меня, – ответила она сразу же.

Я знал, что на нее можно спокойно положиться и что о Бобе она позаботится как положено. Но я все еще колебался – кто знает, как он сам отреагирует на мое долгое отсутствие.

О деньгах мне тоже пришлось призадуматься. Даже учитывая, что мама оплатит билеты, мне нужно было иметь около пятисот фунтов стерлингов, чтобы меня впустили в страну.

Несколько дней я все взвешивал. Но потом решил полететь.

Я получил паспорт с помощью соцработника и выбрал тип перелета. Самым дешевым оказался перелет сначала в Пекин, а затем уже в Мельбурн. Я выслал маме всю информацию по электронной почте, включая даже номер моего нового паспорта. Через несколько дней я получил подтверждение оплаты билетов. Езжай – хоть сейчас.

Оставалось только собрать пятьсот фунтов. Я очень надеялся, что это будет осуществимо.

Несколько последующих недель я работал как каторжный, каждый час, в любую погоду. Боб почти всегда был со мной, я оставлял его дома только в сильный дождь. Во-первых, Боб терпеть не мог дождь, а во-вторых – вдруг еще заболеет. Как бы я поехал куда-то, если бы он заболел?

Вскоре я скопил достаточно для путешествия. День расставания настал. Я перевез Боба к Бэлль.

– Пока, Боб, – сказал я. – Веди себя хорошо. Не забывай меня.

На сердце у меня лежал огромный валун, но Боб, в отличие от меня, совсем не беспокоился по поводу расставания. С другой стороны, он же не знал, что я уезжаю на шесть недель. Ему будет хорошо с Бэлль, я в этом не сомневался, но все равно волновался ужасно. Папаша-параноик! Трясся над котом, как львица какая-нибудь над своим детенышем.

Если у меня и сложился в голове образ идеального перелета в Австралию, во время которого я бы смог расслабиться и отдохнуть, то он явно оказался ошибочным. Дорога заняла тридцать шесть часов, и это были тридцать шесть часов сплошного кошмара.

В Тасманию я прилетел разбитым на тысячи частей.

Но как же здорово было увидеть маму! Она ждала меня в аэропорту и обнимала, обнимала… и плакала. Наверное, радовалась, что я жив.

Дом ее оказался чудесным, с огромным садом, окруженным полями и речкой, бегущей у склона холма. Мирное, живописное, волшебное место. Весь следующий месяц я тусовался здесь, отдыхая и приходя в себя.

Через пару недель я был уже другим человеком. Все лондонские заботы были – в прямом смысле – в тысячах километров отсюда. Мама кормила меня как на убой и всячески меня опекала. Потихоньку наши старые добрые отношения начали возвращаться.

Однажды вечером мы сидели на заднем крыльце, смотрели, как заходит за горизонт солнце, – и тут меня вдруг прорвало. Не то чтобы такая уж исповедь в голливудском духе, но я говорил, говорил и никак не мог остановиться.

Когда я рассказал ей подробности своей жизни за последние десять лет, она пришла в ужас.

– Я полагала, конечно, что ты – не звезда сцены, когда мы виделись, но я и думать не думала, что все так страшно… – Мама готова была расплакаться. – Почему ты не сказал, что потерял паспорт? Почему не позвонил? Почему отца не дернул тогда? Это все я виновата, все я… Это из-за меня с тобой все так случилось.

– Нет. Это из-за меня, – ответил я твердо. – Это же не ты решила, что я буду спать в картонных коробках и принимать наркотики каждый день. Это я так решил.

Лед растаял. Мы говорили о прошлом, о моем детстве в Австралии и Англии. Мы много смеялись – не все ведь было так мрачно! Мы поняли, насколько же мы похожи характерами, и смеялись над теми ожесточенными перепалками, которые происходили у нас, когда я был подростком.

– У меня сильный характер и у тебя тоже, – сказала она, – вот нам и достается от жизни.

Она выспрашивала меня о том, как идет реабилитация, о том, как я ухожу от наркотиков.

– Знаешь, – объяснял я, – сразу не получается. Так, шаг за шагом, постепенно. Но если все будет по плану и мне повезет, то через годик я буду здоров как бык.

Понятно, что во время этих долгих-предолгих разговоров я постоянно говорил о Бобе. Я взял с собой его фото, которое всегда показывал всем любопытствующим.

– Ох ты, какой умница! – заулыбалась мама.

Я был страшно горд. Я просто сиял.