Лиана Мориарти: Три желания

Ох, погоди, сейчас, передохну и дорасскажу.

Так вот, одна из сестер, встав из-за стола, начинает орать на двух других, так? И все время, пока орет, тычет в воздух вилкой для фондю.

На закуску они заказывали особое фондю. Вот сейчас я вспоминаю об этом и понимаю, что, собственно, по моей вине вилка так и осталась на столе… Ох… Надеюсь, они не подадут на меня в суд. Ха!

Так вот, эта девушка… Она машет вилкой и кричит, как заправский маньяк. А потом швыряет в сестру этой самой вилкой. Ты можешь в это поверить?

И вилка вонзается прямо в живот той, беременной!

И вот она сидит, смотрит на свой живот, из которого торчит вилка. Зрелище не для слабонервных.

Девушка, которая ее швырнула, так и стоит, протянув руку, точно статуя. Будто она хотела остановить падавший стакан или что-то в этом роде, но поняла, что уже слишком поздно.

А потом – прикинь! – она падает в обморок.

Нет, не беременная, а та, что швырнула вилку!

Она прямо валится как подкошенная и, падая, ударяется подбородком – такой противный звук был! – о край стула.

Ну вот, она, значит, лежит на полу в полной отключке. Беременная сидит, у нее из живота торчит вилка, и она молчит, словно воды в рот набрала. Сидит, смотрит в пространство, как будто глубоко задумалась, а потом трогает живот пальцем, поднимает его, а он весь в крови! Такая жуть!

И главное, все посетители разом смолкли – сидят и только пялятся на тройняшек этих.

Третья вроде как вздыхает, трясет головой, точно все это ерунда, наклоняется под столик, берет свою сумочку, достает…

…мобильный и вызывает «скорую».

Потом она позвонила мне, и я встретила их в больнице. Ты можешь в это поверить? А ведь все именно так и было.

Им же уже за тридцать, а ведут себя как дети, честное слово! Кидают друг в друга чем ни попадя в общественных местах! Нехорошо это… И потом, на собственном дне рождения!

По-моему, им – всем троим – нужен хороший психиатр.

Помнишь, в том ресторане, куда мы их водили детьми, менеджер попросил нас уйти, когда Лин швырнула в Катриону стаканом лимонада. Вот это было фиаско! В жизни меня так не унижали. Уже молчу о том, что пришлось оставить бутылку отличного шираза. Кэт тогда наложили четыре шва.

Это ты виноват, Фрэнк.

Нет. Никакая это не ахинея.

Ну хорошо, виноваты вы с Кристиной, если тебе так больше нравится.

Кристина, Фрэнк, – это та женщина, которая разрушила наш брак. Она отличный индикатор того, как мало голова твоя была занята тем, что случилось с нашими девочками.

Я не отклоняюсь от темы, Фрэнк! Наш неудачный брак очень дурно повлиял на наших дочерей. То, что случилось сегодня, – ненормально! Даже для тройняшек!

Я еще разговаривала с бухгалтером, когда мне позвонили. Я прямо лишилась дара речи и еле выговорила: «О, пожалуйста, извините, Найджел. Моя дочь только что сломала челюсть – она упала в обморок, кинув вилкой в беременную сестру!»

Жаль, что ты не видел того, что увидела я, добравшись до больницы. Они хихикали! Как будто все это – просто очередной смешной случай в их жизни. Я была вне себя от злости!

Я вообще их не понимаю.

Фрэнк, только не делай вид, что понимаешь их лучше меня. Ты с ними не разговариваешь. Ты с ними заигрываешь.

От них всех противно несло чесноком. Наверное, на закуску они заказывали фондю с морепродуктами. Странный, очень странный выбор! Его же есть невозможно.

Ну и с выпивкой у них тоже не все было в порядке.

Не вижу в этом ничего смешного, Фрэнк. Ребенок мог пострадать. Он мог даже умереть! Наша дочь могла погубить нашего внука или внучку! Подумать только – мы могли оказаться на первой странице «Дейли телеграф»!

Нет, мне не кажется, что я драматизирую.

Ну да, вот именно, я тоже хотела бы это знать. Я так и спросила, когда приехала:

– С чего же все началось?

А началось все тридцать четыре года назад, когда Фрэнк Кеттл, двадцати одного года, высокий, светловолосый, гиперактивный молодой человек, бывший послушник, воспылал безумной страстью к Максин Леонард, длинноногой рыжеволосой красотке, которой должно было вот-вот стукнуть девятнадцать.

В нем бушевал тестостерон. Она была осмотрительнее, но согласилась. Все случилось на заднем сиденье «холдена», принадлежавшего отцу Фрэнка. Два раза. В первый раз они все время стукались головами, сопели, затаив дыхание, сползали на пол, пока по автомобильному радио пел Джонни О’Киф. Во второй раз получилось медленнее, мягче и, в общем, совсем неплохо. Элвис вкрадчиво призывал любить его нежно. Однако и в том и в другом случае ужасный исход был один и тот же. Один из живчиков Фрэнка столкнулся лоб в лоб с одной из гораздо более медлительных яйцеклеток Максин и прервал ее тоскливый путь в небытие.