Деннис Лихэйн: Ушедший мир

Босс всех боссов, Дион Бартоло, демонстрировал танцевальные движения, благодаря которым в юности несколько раз выиграл приз. И мамаши и дочки из нескольких уважаемых городских семей получили пищу для разговоров, которые они будут пересказывать своим внукам («Что бы там ни говорили, а человек, который так танцует, не может быть настолько плохим»).

Рико Диджакомо, ярчайшая звезда подпольного небосклона Тампы, пришел на вечеринку в компании с братом Фредди и с обожаемой матушкой, и его опасное обаяние затмил лишь появившийся позже Монтус Дикс, в смокинге и цилиндре, на удивление высокий негр, из-за цилиндра казавшийся еще выше. Большинство из тех, кто там собрался, никогда не встречали на вечеринке негра без подноса, однако Монтус Дикс шел сквозь толпу белых гостей так, словно привык к тому, чтобы они сами ему прислуживали.

Мероприятие было достаточно респектабельным, чтобы не бояться туда пойти, и достаточно опасным, чтобы потом вспоминать о нем до конца сезона. Коглин умел сводить городских столпов с городскими демонами так, что выглядело это все невинной забавой. Помогало и то, что сам Коглин, который, по слухам, раньше тоже был гангстером, причем довольно авторитетным, явно оставил темное прошлое далеко позади. В западной части Центральной Флориды его знали как одного из самых крупных благотворителей, друга многочисленных больниц, бесплатных столовок, библиотек и ночлежек. Так что даже если то, что о нем говорили, было правдой – ходили слухи, будто он не совсем распрощался со своим криминальным прошлым, – что ж, нельзя винить человека за некоторую преданность тем, с кем сблизился на своем пути наверх. И уж если кому-то из магнатов, фабрикантов и строительных подрядчиков, съехавшихся в тот вечер, нужно было утихомирить рабочих или оптимизировать маршруты поставок, они знали, к кому обратиться. Джо Коглин был в городе мостом между тем, что говорилось во всеуслышанье, и тем, что делалось в узком кругу. Потому, когда он давал вечеринку, приходили хотя бы лишь для того, чтобы увидеть, кто еще пожалует.

Сам Джо не придавал таким мероприятиям никакого иного смысла. Если человек дает званый обед, где опора общества сидит рядом с уличным бандитом, а судья непринужденно беседует с главарем банды, словно никогда не видел его ни в суде, ни на закулисных переговорах; где настоятель церкви Святого Сердца, благословив собрание, потягивает то же винишко, что и все остальные; где Ванесса Белгрейв, красивая, но холодная как лед жена мэра, поднимает бокал в честь Джо, и какой-нибудь жуткий негр вроде Монтуса Дикса потчует компанию чванливых белых стариков байками о своих подвигах на Великой войне, и это обходится без единого оскорбления или пьяной выходки, – то такую вечеринку можно считать не просто удачной, а, может быть, главной удачей сезона.

Единственный признак тревоги возник, когда Джо вышел на лужайку за домом, чтобы подышать свежим воздухом, и увидел там мальчика. Мальчик то появлялся из тени деревьев на дальнем краю лужайки, то снова среди них исчезал. Он бегал зигзагом, словно играл в пятнашки с другими детьми. Только никаких других детей не было. Судя по росту и телосложению, ему было лет шесть-семь. Потом он, широко раскинув в стороны руки, загудел, как заводившийся пропеллер, а потом как самолетный мотор. Накренив их, как крылья, он понесся вдоль кромки лужайки, гудя: «Вр-о-о-м… Варр-ромммм».

Джо сразу и не понял, что такого странного в этом мальчике, если забыть о том, что это был единственный ребенок на взрослой вечеринке, но потом заметил, что одет мальчик по моде, хорошо если десятилетней давности. Джо сказал бы, даже двадцатилетней: в никербокерах [3], в огромной кепке для гольфа, какие носили, когда Джо сам был ребенком.

Мальчик был от него далеко, и Джо не смог рассмотреть лица, но у него появилось странное чувство, что если бы мальчик оказался ближе, это вряд ли меняло бы дело. Даже издалека Джо заметил, что черты лица у мальчика будто размыты.

Джо сошел с выложенной плиткой площадки патио на траву и двинулся через лужайку. Мальчик по-прежнему изображал самолет, он забежал в тень на краю лужайки, скрывшись за деревьями. Джо слышал, как он гудит где-то в темноте.

Джо дошел примерно до середины лужайки, когда его окликнули шепотом откуда-то справа.

– Мистер Коглин? Сэр? Джо?

Рука Коглина нырнула под смокинг, остановившись в нескольких дюймах от маленького черного дерринджера [4], которым Джо обычно не пользовался, но брал с собой на парадные вечеринки под пару к черному галстуку.