Ирвин Уэлш - Сексуальная жизнь сиамских близнецов

– О… О… О… – Мардж просто окаменела вся, жопа вихляет, как фура на трехрядном шоссе.

– Почти все, дорогая, и ПЯТЬ… и ЧЕТЫРЕ… и ТРИ… и ДВА… и РАЗ.

Тренажер замедляется до 6,5, чтобы клиент немного остыл; Мардж вцепилась в рукоятки и брызжет на дорожку густым потом, по консистенции похожим на сперму.

– Молодец!

– О!.. Господи…

Я шлепаю по красной кнопке «стоп»:

– Слезайте, берите гирю и сделайте мне мах руками двадцать раз!

О-о, это выражение лица из серии «ты хочешь сделать из меня сакральную жертву».

– Продолжаем!

Мардж покорно потеет дальше, а я задумываюсь о других важных для себя цифрах. Рост 170, вес 50. Число постоянных клиентов: 11. Число клубов, к которым «приписана»: 2. Родители: 2 (в разводе). Братья, сестры: 1 сестра, изображает праведницу то ли в Индии, то ли в Африке, то ли еще в какой-то жопе. Прошу прощения, Джоселин работает в неправительственной организации, борется с бедностью в странах третьего мира – наверно, компенсирует непримиримую позицию отца по расовому вопросу.

Та-а-ак, Мардж пытается шланговать!

– Сгибайте ноги в коленях, ниже зад! ПЛЕЧИ НАЗАД! ЧТОБ НЕ ЗАХОДИЛИ ЗА КОЛЕНИ! Уже лучше! Вот так! Хорошо!

Когда мы были маленькие, наша семья переехала из Южного Бостона в Веймут. Дом был большой и красивый, с высокими потолками и огромным задним двором. У нас с Джоселин были отдельные комнаты. Тем не менее я всегда чувствовала, что мать с отцом не были счастливы, и, пока я росла, только тайная ненависть друг к другу держала их вместе. Отец постоянно ныл о «приезжих с Дорчестера» (я поняла, что он имел в виду черных, из-за которых, как он говорил, мы и переехали в Веймут подальше от них, хотя на самом деле наше последнее местожительство было белым из белых, самым ирландским в городе). Мама эмоционально-надрывно поддакивала, добавляя еще про «падение цен на недвижимость».

– Вот так, дорогая, – я подбадриваю Мардж, – ниже зад! Ниже до конца!

Но вернемся к цифре 33. Это ужасный возраст для одинокой женщины и совершенно непотребный – для фитнес-тренера. Про это, вообще-то (обычно), не говорят, но хитрая пискля Мона, которая моложе меня на 8 лет, рост 175, блондинка, 91–61—91, и следующая по старшинству женщина-тренер в «Бодискалпте» иногда с приторным фальшивым пиететом называют меня «самой опытной». Будто я не понимаю, чтó она подсыпает в этот свой сахарин.

– Окей, Мардж, давайте теперь вокруг туловища слева направо… хорошо… хорошо, старайтесь гирю держать на одной высоте. – (Для толстухи со слежавшимся целлюлитом это пиздец как трудно.) – Уже лучше…

После того как Джон перестал ходить в клуб, единственный человек, с которым я по-настоящему нахожу здесь общий язык, – это Лестер. Мне больше нравится работать на базе зала «Смешанные единоборства Майами». Это уже настоящий, нормальный клуб на 5-й улице, там заведует Эмилио, бывший боксер. И клиенты серьезно настроены в плане своей формы и целей. А «Бодискалпт» – это так, сеть заведений из дерева и стекла для яппи и по духу больше напоминает ночной клуб, только дневной. Тут даже есть свои диджеи, у нас – долбоеб Тоби (к счастью, его сегодня нет), которые играют «музыку» – вялый эмбиент для ленивых толстяков, охуевших от прозака, потягивающих коктейли и воображающих, что они в каком-то спа-центре . Большинство клиентов – женщины: толстые домохозяйки, которые в мою смену смущенно разминаются рядом с тощими фотомоделями с журнальных обложек, и карьеристки, которые проводят бо`льшую часть времени за разговорами по телефону на тихоходном орбитреке. Почти все немногочисленные мужчины в этом зале – из тех, что уже почти устроили стрельбу в родной школе, но в последний момент зассали. Вместо этого решили изучать право и заняться юридической практикой, то есть выбрали более эффективный способ навредить своей малой родине. И в этом, похоже, преуспели.

Мардж закончила упражнение, и теперь я показываю ей, как сделать становую тягу с более тяжелой гирей.

– Наклоняетесь, напрягаете пресс, – показываю я, – вжимаете ягодицы, опираетесь на пятки.

Мардж пялится на меня: зияющая черная дыра рта, ошалевшие глаза, вспотевшее, раскаленное лицо.

– Продолжаем!

Мардж делает тягу пять раз и выбрасывает белый флаг:

– Можно уже закончить, а?

Я делаю глубокий вдох, упираю руки в боки:

– Сачки сачкуют, работяги работают! Давайте еще пять, Мардж, моя хорошая. Давайте, вы все можете!

– Не могу…

– Так не пойдет! Давайте еще пять раз, и будем в расчете, – требую я; она наклоняется, делает вдох. – Постарайтесь!