Бобби Пайрон - Стая

– Он совсем малой, – заявил мужчина. – Ничего не знает.

Насупившаяся женщина вздохнула.

– Большинство детей в приюте ничего не знают. По крайней мере, о том, что произошло с их родителями.

Приют. Когда я услышал это словечко, у меня словно холодный камень на дно желудка упал. Однажды я видел в новостях репортаж о городских приютах. В этих приютах дети не улыбались. У них не было мам. Они плакали. И были почти такими же грязными, как мальчик-попрошайка, который подошел к нам сегодня. Почти, но не совсем.

– Мне нельзя в приют, – объяснил я им. – Мама не будет знать, где меня искать.

– Мама и так тебя не ищет, – отрезал злой дядька.

– Нет, ищет! – возразил я.

Женщина в пальто – черном пальто, оно было черным, а не красным, – схватила меня за плечо.

– Пойдем, малыш. Пора идти.

– Нет! – Я дернулся в сторону, но ее пальцы сжимали ткань моей курточки, словно когтистые пальцы ведьмы.

Мне почудилось, будто в этот момент я услышал мамин голос: «Беги, Мишка, беги!»

Мне удалось вырваться, и я лихорадочно закрутил головой. Я искал красное пальто. Вокруг было много людей в зеленых куртках, голубых куртках, серых куртках и много, очень много людей в черных пальто.

Мужчина схватил меня за руку.

– Пойдем, малой.

И тогда я наконец увидел то, что искал. Красное пальто. Я вырвался из его хватки, моя курточка осталась у него в руках. «Беги, Мишка, беги!»

И я побежал. Я бежал со всех ног. Я еще никогда не бегал так быстро. Я видел, как женщина в красном пальто спускается вниз по ступеням вокзала. Я метался в толпе спешащих людей, высматривая красное пальто. И вот я заметил его – женщина стояла перед поездом. Красный цвет направлял меня, точно маяк.

Сжимая пуговицу в кармане, я принялся проталкиваться сквозь толпу – коричневую толпу, черную толпу, серую толпу. Я отчаянно старался не выпустить маму из виду. Коричневая, черная, серая волна внесла меня в поезд.

Я заметил крохотную фигурку в красном пальто. Каштановые волосы выбились из-под синего платка. Она сидела в передней части вагона. Я проскользнул вперед, плутая в густом лесу ног, я коснулся красного рукава, протянул пуговицу и улыбнулся.

Поезд притормозил. Меня отбросило назад, в море коричневого, и черного, и серого.

– Осторожно! – сказал кто-то, поднимая меня на ноги.

Я заглянул в лицо женщины в синем платке. У нее были черные волосы. Черные, а не каштановые. Женщина не улыбалась. Ее пальто даже не было красным.

Это была не моя мама.

Поезд затормозил.

– Ленинградский вокзал, – объявил голос из громкоговорителя.

Я выпрямился, протер глаза и встал с пола в вагоне. Коричневая, черная, серая волна вынесла меня из поезда, и я очутился в ярко освещенном зале. Был тогда день или уже настала ночь? Я не знал этого. В подземном мире туннелей не было никакой разницы.

Я двинулся за толпой вверх по лестнице, миновал турникеты, прошел по коридору и оказался на улице.

Холод ударил мне в лицо. В ночном небе сияли звезды. Я поднял руку, чтобы надвинуть шапку на уши. Но у меня не было шапки. И куртки тоже не было. Мужчина стянул ее с меня, когда я убегал.

Я сунул руки в карманы и оглянулся. Мне хотелось увидеть что-нибудь знакомое. Но я не видел пекарни, не видел мясной лавки, где мама покупала кости для бульона, не видел нашего дома на вершине пологого холма.

Я дрожал на ветру.

Потом я повернулся и спустился на станцию. Там всегда было светло. И не так холодно. Под длинной лавкой я заметил вентиляционное отверстие. Оттуда шел теплый воздух. Я забрался под лавку и свернулся клубочком у решетки, просунув туда пальцы. Я думал о том, как красное пальто оказалось не красным. В какой-то момент я заснул.

Проснулся я оттого, что кто-то схватил меня за ногу.

– Почти получилось!

Я дернулся, вырывая ногу, и ударился головой о лавку.

Узкое грязное лицо.

Глаза-бусинки.

Огромная крыса пыталась сожрать мою ногу!

Я отпрянул в ужасе и попытался сжаться в комочек.

Ко мне потянулась чумазая рука.

Это была не крыса! Это был мальчишка!

Рядом с первым показалось второе лицо. Огромный кровоподтек оттенял черные глаза.

– Смотри, он похож на медвежонка, устроившегося в своей берлоге! – Этот голос звучал сипло. Девчонка, произнесшая эти слова, протянула мне руку. – Вылезай оттуда, Медвежонок.

Я перевел взгляд с девочки на мальчишку, похожего на крысу. Она назвала меня Медвежонком. Мама называла меня так.