Юрг Хальтер - Конец присутствия

Исход моего сна возвращает назад пустоту
в ней сухо взрывается неясная тоска. –
свет приходит с востока значит Ex oriente lux
значит, блеск тоже может прийти с востока

Сижу, согнувшись в плетеном кресле, одной рукой
поддерживаю лоб, любимую чашку держу другой
в ней порошок в ожидании – я тоже жду вместе с ним
того, что на моих бессонных глазах сотворит мне кофе

Она пудрит старческую кожу
и затеняет молочные усики
он советует старикам бастовать на скамейках
детям устраивать сквоты

Мигают откуда-то издали ей и ему
дружественными цветами
одна серая звезда и одна красная

Оба стоят и смотрят
на небо, она гасит свою последнюю сигарету:
вот они расправляют
крылья и взлетают

Следующим утром:

По скамейкам в парке
растерты сухие крошки хлеба.
В только что занятых домах
стоя босиком на кухнях сквоттеры
грациозно имитируют жесты вчерашней пары.

Вот я появляюсь на ветке
я расту, пока –
не поплыву по воздуху…

несомый ветром
таково мое первое и последнее чувство
свободного падения во –

Я, листок.

Гнило и сыро
но я не устаю взывать к милосердию естественного
распада, распевая:
«По возвращению на ветку свою тоскую, где
вылупился из почки, чтобы пойти по миру»

Я, листок.

В окне во двор
встает женщина, облокачивается
о подоконник, наблюдая
послеобеденное тепло –
она вытирает пот со лба влажной тканью
во дворе всё чередом:
сосед вычищает свой гриль

Из гнезда на березе выглянет сорока
и спрячется, его часы
тикают, мужчина оглаживает обивку
комический мим, в кресле

В другой комнате
подушка крупно, рот открывается
между рядами зубов тянется длинная нитка слюны
затем обрыв

Он перелистывает страницу, до пятницы
будет пасмурно.
Она протянула руку
и его плечо напряглось.

В другой комнате
сквозь прутья кроватки выпал плюшевый зайка. – О, там
ни одного спящего ребенка.
Это просто заяц, он бдит.

Стенной шкаф клацает, он и она отражаются в
окне. – О, там нет ни одной смущенно молчащей пары.
Во дворе стоит сосед, он стучит
гриль, гонг, Господи: он взывает.

Мужчина ловит запястье женщины у
себя на затылке, тянет ее за руку
листает страницы
ни одного похожего окна

Вступает женщина, охлопывает, оглаживает шею
царапает кожу. Кожа, ни одна книга не раскроется.
Следует вот что: она вынимает свой искусственный глаз
вставляет его мужчине в раскрытый череп.
Он раздирает пальцами обивку. – О, не для красного словца
он скрипит зубами
Перелистывает страницы, погодный
фронт без перемен, послеобеденное тепло за окном

Поджатыми губами она сухо
чмокает его в лоб.
Стенной шкаф клацает, однако фарфор
воздерживается

На искусственном глазу возникает нарыв
вот-вот он лопнет.
В данной связи позади мужчины:
кошка крадучись покидает сцену

Твой нос
подробная стеклянная обезьянка
твои губы
с высоты птичьего полета: ожившая роза плывет
над раскаленным асфальтом
твои губы… нет, я не могу остаться

Твоя рука
властный взмах по направлению киоска через дорогу,
я покупаю тебе газету
шампанское моего пупка
мы слегка остудим

Твоя спина
изогнутая титановая лестница
я объят твоим хребтом, твой хребет это
бархатный панцирь, в то же время
пантера

Твои ноги
я иду рядом и –

Твои лопатки
бабочки из пыльцы и пыли
несравненные твои лопатки, ключицы –
знатный паланкин моих сонных дней

Я проникаю в твою ушную раковину и
шпионю: глазок в строении твоей головы
твое ухо
провал шептательных изысканий
а также последнее хранилище моих болей: о!

Твои виски
земля мне пухом, в то время как я
седалищу твоему назначен сиденьем

Твой подбородок коснулся локтя
поэтому, полагаю, он стал фарфоровым, этот мой
локоть
смотри-ка, он расписан синими орхидеями
синие орхидеи, что
тебе в поклоне доставляю к постели
с кувшином jus d’orange на подносе.
твой затылок: я наливаю – кто проснулся?