Севак Арамазд - Гора Солнца

Арег не знал, что такое любовь. Когда случайно услышал фразу «я люблю тебя», она ему так понравилась, что он стал подыскивать случай, чтобы сказать кому-нибудь эти слова. И, впервые встретив в школе Астхик, почувствовал, что может сказать их только ей. Но когда однажды в школьном дворе радостно-решительно остановился перед нею, чтобы выпалить «я люблю тебя», язык точно присох к нёбу, и он не смог вымолвить ни слова. Он так и остался стоять перед Астхик, огорошенный и багрово-красный от смущения: тем, кого любишь, невозможно сказать «я тебя люблю». Почему? – он до сих пор не может понять.

Тени камней и кустов заметно выросли, но пока не достигли той длины, когда нужно возвращаться домой. Его собственная тень – вот она: одиннадцать шагов. Нет, ещё слишком рано.

– Если проголодались, можете попастись, – предложил Арег Чернушу, – только далеко не отходите, а я пойду в ледник, немного снега поем.

Ледником он называл узкую и глубокую расщелину, в которую никогда не проникали лучи солнца и где всегда, даже в самые знойные летние дни, можно было найти снег. Арег заскользил вниз по крутому, лишённому растительности склону, и, когда достиг дна, ему показалось, что он покинул мир и оказался под землёй. Это была скрытая от глаз тесная дыра, ведущая в глубь мёрзлой почвы. В холодном полумраке смутно виднелась бесформенная масса покрытого ледяной коркой снега, напоминающая надгробный камень. Арег соскрёб пальцами смешанный с землёй верхний слой и вытащил из глубины снег незапятнанной белизны, он был влажен и в сжатой ладони легко превращался в комок. Арег слепил несколько таких снежков и набил ими карманы. Уже собирался уходить, когда ему вдруг почудилось, что из-под «надгробного камня» доносятся какие-то глухие, идущие издалека звуки. Казалось, это голоса умерших, и Арега обуял ужас. Вспомнились слова покойной бабушки о том, что мертвецы под землёй так же живы, как и здравствующие на земле. Он торопливо выбрался наверх. И когда снова оказался под лучами приветливого солнца, радости его не было предела: он живёт на земле, а не под землёй! На миг он представил, как, должно быть, ужасно подземное существование: холод, вечный мрак, люди двигаются впотьмах и не видят, а только окликают друг друга. У Арега даже сердце защемило от жалости к этим несчастным. Он поднёс к губам снежок, но съесть не смог. Вернулся, положил снежки на ледяную корку и выскочил наружу.

Уже наверху, на холме, ноздри ему защекотал густой аромат. По правую сторону открывался дугообразный косогор, окаймлённый приземистыми утёсами, у подножий которых желтели последние весенние обереги – так в здешних краях называют эти красивые пахучие цветы. Не ожидавший их увидеть Арег тут же побежал к утёсам. Оберег – его самый любимый цветок, потому что только он наделён такой обворожительной, такой чарующей скромностью; он необычайно красив, а его аромат может свести с ума, но при этом в нём нет и тени жеманства: сияет солнце или свистит ветер, он знай себе стоит, тихо склонив головку, и грустно лишь то, что ему отпущено всего три дня жизни на расцвет и увядание. «Они только что расцвели, ведь это поздние цветы, – подумал Арег, воодушевляясь и лаская обереги взглядом. – Будто меня дожидались». Он стал увлечённо рвать цветы, то и дело вдыхая их острый запах, и когда решил, что собранного достаточно, прошептал вполголоса:

– Остальное – в будущем году.

Внезапно из-под отколовшегося когда-то от скалы каменного пласта словно сверкнуло синее пламя. Он опустился на колени, сдвинул камень в сторону и – о, чудо! – обнаружил фиалку: несмотря на сломанный стебель, она была ещё жива, хотя чуточку поблёкла. Он осторожно поднял цветок и поместил его в середину букетика, лелея надежду, что обереги оживят его и вернут лепесткам прежнюю свежесть…

Ягнята уснули, не выдержав скуки ожидания, и только один барашек продолжал жевать с неизменным усердием. Чернуш поднялся на ноги, но не пасся, а задумчиво стоял на месте. Уставший козлёнок крепко спал, уткнув мордочку в колени. Арег сел на вершине бугра, высыпал цветы себе на колени и стал их складывать по одному в ладонь. Потом перевязал букетик стебельком пырея и пришёл в восторг: в центре красовалась окончательно проснувшаяся фиалка, а вокруг неё теснились обереги.

– Астхик отнесу, – прошептал он.

И тут же представил, как рано утром кладёт цветы в свой ранец, а потом в школе, улучив подходящий момент, тайком протягивает их Астхик и говорит: «Я люблю тебя». Астхик с улыбкой принимает букетик, вдыхает его аромат и еле слышно шепчет: «Я тоже тебя люблю». Картина получилась необыкновенно красивой, и Арег начал мысленно прокручивать её снова и снова, точь-в-точь как заучивают урок. Всё это время он блаженно улыбался, погружённый в мечты, и так увлёкся, что не заметил, как переполошившиеся вдруг ягнята вскочили и стремглав устремились вниз, в глубь Ущелья Фиалок. Арег очнулся лишь тогда, когда снизу до него отчётливо донеслись чьи-то шаги и тяжёлое, шумное дыхание. Он положил цветы на траву и прикрыл их лоскутом, в который заворачивал хлеб, – точно боялся, что кто-то может проникнуть в его тайну.