Даниэла Стил: Высшая милость

Подозвав детей, она сказала, что настала пора уезжать. Оливер насупился, Молли прижалась к отцу.

– Я не хочу уезжать от тебя, папочка, – несчастным голосом протянула она. – Я хочу остаться! «Это я обрек их всех на такое», – опять покаянно подумал Сет. Но ведь пройдут годы, и острота страданий притупится… В конце концов они привыкнут встречаться с ним здесь и нигде больше…

– Мы скоро приедем к папе в гости, – бодрым голосом пообещала Сара. – Он тут работает. А мы будем его навещать. – Она подождала, когда Молли оторвется от отца. Сет проводил их до проходной, насколько разрешалось им, заключенным.

– Еще раз спасибо, Сара. – Голос его предательски дрогнул, но он сдержался и кашлянул, чтобы подавить спазм в горле. – Береги себя.

– Буду. Ты тоже. – Она начала ему говорить что-то и вдруг замешкалась, а когда дети чуть отошли, сказала: – Я люблю тебя, Сет. Надеюсь, ты знаешь об этом. Я больше не гневаюсь на тебя. Мне просто очень грустно и за тебя, и за нас. Но со мной все в порядке. – Она хотела, чтобы он знал: ему больше не надо о ней беспокоиться и чувствовать себя виноватым. Он мог раскаиваться, если у него есть такая потребность, но прошло лето, и она вдруг поняла, что у нее все будет хорошо. Для нее все случившееся было предрешением судьбы, и она готова принять его, не оглядываясь назад, не испытывая ненависти к Сету и даже не желая, чтобы все было по-другому. Теперь она знала, что иначе и быть не могло. Даже если бы она тогда осталась в неведении относительно того, что происходит, это все равно бы случилось. Рано или поздно все бы вышло наружу. Теперь она прекрасно это понимала. Просто он никогда не был тем человеком, каким она его себе представляла.

– Все хорошо, Сет. Так случилось. Хорошо, что у нас есть дети. – Она все еще жалела, что у нее нет еще одного малыша, но кто знает, быть может, когда-то он будет. Что еще припасла для нее судьба, ей неизвестно: судьба не в ее руках, она вершится помимо ее желаний и воли и ей не принадлежит. Или, точнее, события, происходящие с ней, складываются в то, к чему приложимо слово «судьба», и надо ее просто принять и осознать. Не об этом ли говорила ей Мэгги, когда позвонила сообщить о своей свадьбе. Вспомнив о Мэгги, она с улыбкой посмотрела на Сета. И поначалу она даже не поняла, что произошло. А произошло то, что, не приложив никаких усилий, она вдруг простила его. Непомерный груз, давивший на ее сердце, сам собой растворился.

Он провожал их глазами – вот они прошли через проходную и пошли в сторону парковки. Дети махали ему, а Сара один раз обернулась, улыбнулась и подарила ему долгий взгляд. Когда они отъезжали, он махнул им рукой и побрел в камеру, думая о них. Это была его семья, которой он пожертвовал и которой в конечном счете лишился.

Сара проехала поворот, и тюрьма скрылась от взгляда. Она посмотрела на детей. Улыбнулась. Она поняла, что случилось! Наконец-то на нее снизошло то, чего она раньше никак не могла почувствовать и уразуметь. Но сейчас это было именно то, о чем говорила Мэгги. Божья благодать. Ей стал доступен этот дар свыше. Она его получила. И он озарил ее. Она испытывала такую невероятную легкость, что, кажется, могла бы сейчас полететь… Она простила Сета – и ощутила, что отныне ей дарована Божья благодать. Она и представить себе не могла, что это может случиться. Но, быть может, исподволь она шла к этому?.. Это был момент истинного совершенства, отсвет вечности, миг Великой Благодати Господней.

Город в США. – Здесь и далее прим. пер.

Особый белый воротничок с застежкой сзади.

Головной убор монахини.

Небольшое поселение в Сан-Франциско со зданиями по типу карам, обнесенное крепостной стеной.

Слова английского протестанта Джона Брэдфорда при виде преступника, ведомого на казнь.