Дженнифер Иган - Манхэттен-Бич

Наконец зазвенел входной звонок; Гарриет, не спеша и не мешкая, пошла открывать дверь и приветливо поздоровалась с незваным гостем – как всегда, она держалась безупречно. Декстер был доволен хотя бы тем, что глазам пришельца предстанет ровно та картина, которую он замыслил. Но его старания пропали втуне; едва незнакомец ступил в дом, Декстер с одного взгляда понял, что гость зациклен на самом себе. И вся тщательно выстроенная картина семейства во главе с преданным ему отцом лишилась смысла.

Декстер разомкнул объятия, сыновья с облегчением улизнули, а он пошел встречать гостя. Гость был тощий, что называется кожа да кости, лицо очень странное: толстогубый растянутый рот и глаза в форме полумесяца – ни дать ни взять клоунская маска. Декстер сразу понял, кто это.

– Вот так сюрприз, мистер Маки, – сказал он (человек, хорошо знающий Декстера, сразу уловил бы в его тоне упрек и предостережение). И пожал тяжелую руку Хью Маки. – Я теряюсь в догадках. Что побудило вас приехать без жены?

– Она навещает свою мать, – выдавил Маки.

– У нас скоро воскресный ужин, – холодно сообщил Декстер. – Но вы, надо полагать, не готовы к нам присоединиться.

Маки не сводил с него глаз, точно загнанный зверь; то был взгляд человека, чье отчаяние взяло верх над привычкой поддакивать собеседнику. Шляпы он так и не снял.

– Нет-нет, – сказал он, – я не могу задерживаться. Мне бы только посоветоваться. Я хотел повидаться с вами в клубе “Манхэттен”, но охрана меня не пустила.

Декстер думал об одном: как выставить Маки из дома. Само присутствие этого типа оскверняло его жилище – как если бы тот взял и в гостиной помочился прямо на пол.

– Знаете что, – выдавил он, – я обещал дочери прогуляться с ней по пляжу. Может, присоединитесь к нам?

Маки не ответил, лишь мрачно глянул на Декстера. Он угрюмо отказывался прибегать к уловкам и трюкам, с помощью которых теневой мир общается со знакомым обычным миром, и это вызвало у Декстера ярость. Умение делать хороший вид при плохой игре настолько же важно – нет, даже важнее, чем то, что за этим видом скрывается. Подспудные мотивы и резоны могут появляться или исчезать, но то, что хоть раз всплыло на поверхность, запоминается людям навсегда.

Можно было бы вышвырнуть Маки за порог, точно паршивого пса. Судя по горестному виду, Маки именно этого и ждет. Но как знать, на что он решится потом. Нет. Лучше пойти с ним прогуляться; лучше увести его из дома. Солнце уже почти село.

Оставив его и Гарриет в гостиной, Декстер поднялся на второй этаж и постучал в спальню Табби. Дочь сидела перед новеньким туалетным столиком – она получила его в подарок на шестнадцатилетие. Вокруг зеркала сияла цепочка маленьких электрических лампочек; ни дать ни взять, голливудская старлетка в своей гримерной. Как бы поточнее назвать этот предмет мебели, который будит в женской душе все порочные инстинкты?

– Табби, пошли гулять, – скомандовал Декстер.

– Не хочется, папа.

Чтобы подавить раздражение, он глубоко вздохнул и склонился к ее стулу. Горящие лампочки нагревали воздух и усиливали слабый цветочный аромат пудры, которую Табби получила в подарок вместе со столиком. Если память его не подводит, пудра называется “Чарльз Риц”.

– Очень тебя прошу, – сказал он. – Мне нужна твоя помощь.

Ее любопытство походило на глубокий колодец, вода в котором далеко внизу, ее еле видно. Но после слова “помощь” Декстер услышал всплеск.

– Тут приехал один господин, знакомый мне по работе, он чем-то сильно расстроен. А если вместе со мной на пляж пойдешь ты, он беспрерывно ныть не станет.

– Потому что с вами буду я?

– Именно.

Она встала и направилась в “гардеробную”. Так она стала величать стенной шкаф. И несколько минут спустя появилась в пестрой лоскутной юбке, вязаном свитере и шляпке-канотье. Очевидно, Табби решила, что пикантность – важный аспект ее роли.

Они нашли Гарриет и Маки в зале; оба молчали, Маки смотрел в окно на море.

– Моя дочь Табата, – представил ее Декстер.

Маки бросил на нее усталый оценивающий взгляд, будто прикидывал тяжесть груза, который ему хочешь не хочешь, а придется взвешивать. Он не мог – и не желал – играть предлагаемую ему роль.

Они вышли из дома и зашагали по тропе к пляжу; Декстер всячески старался, чтобы Табби шла между ним и Маки. На небосводе картина беспрестанно менялась, и песок казался непривычно белесым, почти лунного цвета. При обычных обстоятельствах Декстер не сошел бы с дорожки, но Табби направилась к морю, и он последовал за ней.