Виржини Гримальди - Время вновь зажигать звезды

– Да ведь это же одеколон! [20] По-французски eau de Cologne буквально означает «кёльнская вода». Так назывались духи, созданные в начале XVIII в. итальянским парфюмером Йоганном Фариной, основавшим в Кёльне мануфактуру. Отсюда и русское слово «одеколон».

По крайней мере, хоть моя сестра не изменилась.

Перед собором, который мама непременно собиралась посетить, чтобы узнать количество ступенек его лестницы, находился мост причудливой формы: мост Гогенцоллернов. Казалось, сверху на него опустили три громадные арки. Люди шли по нему пешком, так что и мы поступили так же и вдруг увидели, что он сплошь покрыт тысячью висячих замочков, якобы подвешенных влюбленными. Мама предложила прибавить к ним еще один, с инициалами всех троих, чтобы и от нас осталась частичка на этом мосту в память о нашем путешествии.

Лили вытаращила на нас глаза:

– Ну и молодцы! Хотите, чтобы вся рыба в реке передохла? Не забывайте, что ключ от замка принято выбрасывать в воду. Или что, думаете, желудок рыбы способен переварить металл?

Я одобрила ее соображение. Но мы ведь можем просто оставить ключ у себя, избавив рыб от гибели, а Лили от ее терзаний.

Торговец продавал замки только парами, по две штуки сразу. Маркером, позаимствованным у одной пары англичан, на первом мы написали наши инициалы, а на втором я сделала надпись «Ты + я». Это должно было сработать с кем угодно.

Возвращение на велосипедах стало худшей частью нашей прогулки. Уж не знаю, кто изобрел сиденья, но он явно тогда пребывал в плохом настроении. Мы в полуживом состоянии наконец добрались до трейлера. Быстро перекусив макаронами, мы с Лили завалились в кровать, а мама улеглась на запасное спальное место – банкетку. Мне пришлось долго ждать, пока мама начала дышать ровно. Она уснула. Медленно, стараясь не издавать ни малейшего шума, я выбралась из постели.

Уснула я далеко не сразу. Матрас банкетки оказался тонким и жестким, а мое тело отнюдь не обладает этими качествами, следовательно, кто-то из нас двоих должен был страдать. И вдруг чье-то горячее дыхание на моей щеке вырвало меня из полусна. Я открыла глаза, но лицо находилось слишком близко к моему, чтобы я могла его разглядеть.

Тогда я закричала. Лицо тоже закричало. Потом и Лили закричала.

Лицо мгновенно отскочило назад, и тут, в тусклом свете, я узнала свою дочь.

– Хлоя, что ты делаешь?

– Ничего, я пришла тебя обнять перед сном, – пробормотала она, пряча руку за спину.

– Что у тебя в руке?

– Ничего.

Я заглянула под подушку: там ничего не было.

– Дай-ка мне телефон!

– Но, мама…

– Немедленно отдай мой телефон, Хлоя! И если ты снова попытаешься забрать его у меня, ты его уже никогда не получишь.

С явной неохотой она все же выпустила свою добычу и вернулась к себе в кровать. Не успев опять закрыть глаза, я услышала, как Лили ей прошептала:

– Ты и правда считаешь, что она тупее паровоза?

Остаток ночи прошел без инцидентов.

В семь утра нас разбудил страшный холод. Вчера, после долгой езды на велосипеде, мы хорошенько разогрелись, и я не подумала, что стоило включить отопление. Сегодняшним утром собственное тело мне показалось чужим от неудобного сна и мурашек на коже.

Я установила прямо на солнце стол и стулья. Девочки вылезли из-под одеял, только когда я уже накрыла завтрак. Мы вместе поели, молча, любуясь Рейном. Солнце отражалось в воде и согревало наши продрогшие тела, и привычный вкус кофе меня успокоил. Впервые, с тех пор как мы отправились в незапланированное путешествие, я подумала, что, возможно, это правильное решение.

Как знать, если бы я над этим раздумывала, я наверняка изменила бы его. Я по природе не авантюрна, мне не нравятся экспромты, мне всегда нужно все предусмотреть, организовать. Неизвестность меня пугает, отсутствие контроля над чем-либо приводит в ужас. Самое лучшее для меня – заключить себя в капсулу привычной обстановки, знакомых мест, людей и дорог. Я постоянно отказываюсь от всего, что выходит за рамки этого периметра. Так, я отказалась от свадьбы двоюродного брата на другом конце Франции, вечеринки в незнакомом ресторане, встречи в отдаленном районе Тулузы, а уж о поездке за границу и говорить не стоит. И я всегда находила подходящие предлоги: я занята в этот день, я очень устала, дочери уже давно меня не видели, да и Франция так прекрасна, что нет нужды куда-либо ехать. Все в это верили: я домоседка, тяжелая на подъем, состарившаяся раньше времени. Я порой тоже стараюсь убедить себя, что это именно так, но в глубине души знаю, в чем заключена истинная причина.