Валад Бахаутдин - Утопленная книга. Размышления Бахауддина, отца Руми, о небесном и земном

В этом дневнике нас в первую очередь привлекают непринужденность и прямота, интимная непосредственность отношений человека и божества, Дружба, безместное, невыразимое присутствие, или «со-бытие» (ма’ийят) , близость, струящаяся сквозь все существа. «С Тобой везде, где бы Ты ни был», – говорится в Коране (57:4), – и мы слышим необъяснимую, но реальную слитность местоимений 11 11 With You wherever You are». В англ. языке «you – это и «ты», и «вы». Именно это слияние, одновременное cвечение единственного и множественного числа в одном слове you и имеется здесь в виду. – Прим. рус. перев. . Н. Дж. Дауд говорит об этом феномене во введении к своему переводу Корана: «В одной и той же фразе Бог говорит о Себе то от первого лица множественного числа, то от первого лица единственного числа, то от третьего лица единственного числа» 12 12 N. J. Dawood, trans., The Koran (New York, Penguin, 1956), p. 1. – Прим. англ. перев. .

Также и Бахауддин в своем «Маарифе» свободно переходит от своего «Я» к божественному «Мы» (Корана) и вновь возвращается к «Я». Эта прозрачность и текучесть – часть вклада Бахауддина в мистицизм. Его записи отражают слияние отдельных «Я», древо голосов. Мы приветствуем это, принципиально снимая кавычки с цитат в его тексте. Практически все они убраны. В рукописи «Маарифа» тринадцатого века на фарси их нет. Выделение цитат появилось лишь в современном фарси . В любом случае мы ощущаем, что тайна того, кто говорит – и кому, – глубже, чем знание правил пунктуации. Видно, что Бахауддин, будучи то одним «Я», то другим (см. 1:277—278), и сам не знает, откуда исходят слова, кто именно их произносит. Таинство соприкасается с ним в тот миг, когда изъясняет себя – и остается вне слов. Друг помогает Бахауддину, они пишут текст совместно. Суфии говорят: Бог – в выдохе как видимый, внешний мир, бытие (текст), и во вдохе – как небытие, скрытые, незримые миры (вдохновение).

Бахауддин видится нам как точка схода многих пространств и линий, а не только как поэт, создатель оригинальных заметок или талантливый богослов, чьи блестящие образы высвечивают тьму пещеры незнаемого. Отмечая эксцентричную самобытность Бахауддина, мы должны отметить и другую, умеренную, возможно, более полезную сторону его заметок: это повседневная религиозная практика жизни того времени.

Эта сторона не превалирует в рукописи, но, чтобы оценить Бахауддина по достоинству, следует вчитаться в 1:150. Вот извлечения из этих заметок: «Значение поклонений вот в чем: мы сопротивляемся физическим влечениям, чтобы насладиться величием непроявленного… Либо ты находишься в сердце и душе и действуешь оттуда, либо твоя жизнь будет исходить из животной души, нафса , похоти и жадности – свойств того, что смертно и не склонно к принятию благодати Милосердного».

Мы хотели было опустить эту главку, решив, что перед нами просто изложение привычного подразделения на тело и душу, столь ненавистное Уильяму Блейку. На самом деле мы рассматриваем Бахауддина в терминах Блейка, пусть и в менее кардинальном варианте 13 13 Английский поэт Уильям Блейк (1757—1827); жил на шестьсот лет позже Бахауддина. – Прим. рус. перев. .

Блейк полагал, что деление на тело и душу, подобное предполагаемому здесь, является источником жестокостей, подавления половой сферы и уничтожения радости. Мы согласны с этим, но есть и другая сторона. Человеческим существам действительно присущи похоть и ненасытность, жадность и лень, повинующиеся собственным, властным, не столь вечным побудителям. Следуя им, мы иногда доводим себя до состояния, которое никто уже не примет за дом души. Есть ошибки, их можно совершать, даже если мы слышим другие голоса – интуиции, души и сердца. Конфликт и подразумеваемые границы, что обозначены в данной главке, действительно существуют. Тело нуждается в строгостях, чтобы по‐настоящему глубоко воплотить душу. Еврейский богослов и философ Абрахам Хешель пишет в книге «Бог в поисках человека»:

«Мы не должны ни третировать тело, ни обожествлять дух. Тело – это основа, шаблон, закон; дух – внутреннее развитие, непосредственность, свобода. Тело без духа – труп, дух без тела – призрак» 14 14 Abraham Heschel. God in Search of Man (Philadelphia: Jewish Publications Society of America, 1959), p. 341. – Прим. англ. перев. .

Бахауддин может, и зачастую так и делает, обращаться к определенному человеку – в 1:150, которому очерченные религией рамки необходимы в качестве действенного ограничения, и потому истина может быть относительной. Тело и душа действительно сливаются в единстве постижения и желания, и, кроме того, существует божественная субъективность, способная проглядывать через линзу человеческого желания и обращать его в часть тайны.