Валад Бахаутдин - Утопленная книга. Размышления Бахауддина, отца Руми, о небесном и земном

Коран (64:14) напоминает нам, что среди наших близких могут быть недруги. Остерегайся, и помни, что, простив оскорбления и предав их забвению, ты помогаешь милости растворить злобу.

Чтобы узнать, прощен ли совершенный грех, загляни в себя и посмотри, живо ли в тебе побуждение вновь совершить его. Если да – он не прощен. Молись, чтобы побуждение исчезло.

Если у кого нет ни грана милосердия к другим, – его обойдет милость. Если творишь явную несправедливость постороннему, – доставляешь себе то же самое и хуже. Любая забывчивость, низость в поступках – возвращается. Ты возлагаешь на себя бремя, которого тебе не вынести. Ты не настолько силен. Проклятие безрадостных, бесцельных блужданий годами будет преследовать тебя, пока не набредешь на то, что было твоим первым прибежищем, твоими яслями.

Конь входит в пещеру, полную львов. Тебя затягивает жажда любовных утех. Искусство. Богатство. Придет время, когда твоя жизнь канет в пустоту (76:1), но было ли когда, чтобы люди оставались без опеки? Тысячи лет мы были лишены индивидуальности, но все же ухитрились попасть в этот удивительный миг – жизнь светлой осознанности. Кто дал нам эту неуемную жажду знать и быть?

В печи матки ты был сырым комком, выпекаемым для длинного стола мирского пира. Ты не сознаешь ни этого процесса, ни того как искусно тебя привели в этот благоуханный, щедрый мир. Хлебные лепешки не знают столько, сколько известно пекарю и даже тем, кто их вкушает.

Тебе дано воспринимать то, что открыто твоему взору, и желать самоотдачи, а не властного обладания. Вот важнейшие вехи самопознания, такие же ясные и определенные, как и то, что неорганические вещи, подобные камням и кускам металла, не могут видеть. Это – как дух в тебе и существа, живущие в духе. Ты не можешь их видеть, не ведаешь их обстоятельств и целей.

Мы знаем так мало, и дары нам даны не за наши заслуги. Мы восстаем из праха, переживаем краткую невзгоду и триумф и падаем обратно в прах. Абсолютная глупость и дьявольская надменность праха – подвергать сомнению Божью справедливость, или здравый смысл существования, или всеобъемлющее сострадание. Будь благодарен за все, что переживаешь, за оскорбления и унижения, даже за дурацкие нелепости. Благодари за то, что божественное присутствие – это познавание за пределами нашего понимания, и еще за то, что этот разумный поток знания питает все существующее.

Тьма была дана как ночная рубашка для сна (25:47). Помни, как люди обрели плоть и кровь из воды и праха и густых смол, растопленных на огне для создания костей. Затем душа, божественный свет, вдуновением вошла в человеческую оболочку. А теперь наше дело помочь собственным телам стать чистым светом. Может показаться, что этого не происходит. Но в коконе шелкопряда каждая частица слизи, выделенная червем, обращается в шелк. Когда мы вбираем свет, каждая наша частица обращается в шелк.

Мы сделали ночь тьмой, но во мраке рождается заря. Точно так же твой могильный холм процветет воскресением. Суфии и идущие по пути сердца пользуются тьмой, чтобы уходить в себя. Во время ночного бдения вся вселенная принадлежит им (40:16). И цари, и султаны, и их мудрые советники спят; все они остаются без работы – кроме немногих бодрствующих и божественного присутствия.

Кто‐то спросил, отчего пророков, детей Божьих, постигают бедствия и невзгоды. Я ответил, что сердце отпирается ключом страдания и в этом великое благо. Боль и трудности – как весенние грозы: сверху – покров тьмы, под ним – цветы и смех. Видимый мир – обитель невзгод, ущемляющих плоть и животворящих душу.

Община смертных страдает – а потом взыскует ублажения тела. Их питает уныние перевернутого видения. Посмотри, как глубоко в собственной почве – в тайне своего сердца скрыт дервиш – бесконечно блаженный в цветущем саду роз, чьи стены осыпаются и вновь восстают – даже стеною их не назовешь. Живущие вне сердца подобны тем, кто окружает свои владения безупречной каменной кладкой с великолепными, слепящими, как снег, выверенными гранями. В пределах этой крепости прекращается рост и увядают цветы.

У преданности два крыла, на каждом много перьев. Одно перо – блаженство от пятикратных молитв, другие – блаженство от поста, от выплаты религиозного налога, от семейных забот и других, принятых на себя обязанностей. На другом крыле – перья крепости. Одно из них – способность к различению, – это чтобы избегать дурной компании. Другое – решимость отгонять тех, кто наносит вред общине, и защищать близких от опасности.