Гвидо Згардоли - Остров Немого

В конце концов его стали назвать Немым, хотя он и мог разговаривать, только не слышал, и считали неотъемлемой частью таверн, подобно непристойностям и ругательствам.

Первые дни 1814 года Немой проводил в худшей таверне в порту. Как раз в то время, несмотря на Кильский договор, по которому Норвегия окончательно перешла к шведской короне, в Эйдсволле зарождалось стремление к национальной независимости и конституции – в духе Руссо, Локка и Монтескье. Идеи о свободе проносились как внезапный ветер – новые и смелые. В Арендале недавно создали гильдию торговцев, и ее участники ратовали за строительство маяка на входе в порт. Они считали, что маяк придаст городу больше значимости, будет способствовать мореходству и укрепит национальный дух, который сильно ослаб за время последней войны и четырех веков опостылевшего датского владычества. До сих пор маяком у побережья пролива Галтесунд служило каменное сооружение на вершине лесистого холма, построенное больше полувека назад. Этот маяк работал на угле, и его свет был слаб, едва различим уже на расстоянии полумили. А риск пожара, наоборот, слишком велик.

Место для будущего маяка выбирали долго. Моряки обошли все окрестные острова и неприступные каменистые выступы, омываемые волнами, обдуваемые ветрами. В конце концов выбор пал на Шрам – безымянный клочок суши в четверти мили от городского порта. Но из-за неровной поверхности острова и отсутствия четкой береговой линии строительство пришлось отложить и поначалу сделать из гидравлической извести насыпь длиной двадцать метров. Это обошлось в значительную сумму – тысячу риксдалеров. Зато теперь у острова появился причал, и вода у его берегов стала спокойной.

Строительные работы завершились в конце лета 1815 года. На торжественной церемонии собрались почти все граждане Арендала.

Красно-желтый маяк, выкрашенный в цвета округа, стал гордостью города.

Но маяк без смотрителя – всё равно что корабль без капитана. Или маленькое королевство без короля.

– Дорогой мой, выбор смотрителя маяка – непростая задача, – сказал Пелле Йолсен, глава гильдии торговцев Арендала. Он сидел за столиком в таверне мадам Столтенберг на улице Вестерледе, двадцать три, в компании главного инспектора городка Сигурда Сандемоса.

– Кто же спорит? – спросил Сигурд.

– Это не то же самое, что назначить привратника, или посыльного, или кого-то в этом духе.

– Ну конечно, нет!

– Деликатное задание.

– Очень деликатное, я бы сказал.

– И потом, кто согласится жить в заточении среди этих безжизненных камней, обдуваемых всеми ветрами, чтобы только не дать фитилю погаснуть? Вы бы вот решились?

– Я? А почему вы меня об этом спрашиваете?

– Да просто ради интереса. Так пошли бы на такую должность?

– Слава богу, у меня уже есть работа. Я как-никак главный инспектор города!

Он произнес это с такой гордостью, будто и в самом деле его слова означали нечто исключительно важное.

– Допустим. Но если бы вы сидели без работы и не были главным инспектором Арендала, то согласились бы стать смотрителем маяка?

Сигурд Сандемос закрыл глаза, изогнул густые брови и задумался. И даже шум таверны, кажется, не мешал ему размышлять. Он был маленьким и худым, точно иссохшая ветка, и совершенно не похож на своего собеседника, который так и дышал энтузиазмом и жаждой деятельности.

– Я, говорите?

– Вы, вы! С кем же еще, по-вашему, я тут общаюсь? Так что? Отвечайте!

Инспектор покачал головой:

– Боюсь, время на этом необитаемом острове тянется слишком долго…

– Бесконечно, – согласился Пелле Йолсен, постукивая пальцами по столу, словно в подтверждение своих слов. – Не бойтесь, произнесите это громче! – И Йолсен глотнул пива. – Это же как… как попасть в клетку! В запертую клетку!

Сандемос кивнул:

– В некотором смысле похоже на тюрьму, верно подмечено!

И вдруг он замолчал и загадочно посмотрел, как будто его осенило:

– Погодите-ка…

– Ну что там у вас?

– Да вот пришла одна мысль…

– В самом деле? И какая?

– Ваше рассуждение привело меня к тому, что… возможно, это покажется вам странным… но всё же, если выслушаете до конца…

– Инспектор, короче!

– В общем… Я думаю, нам нужен свободный во всех смыслах человек. Чтобы одиночество его не тяготило, нечего было терять и некуда возвращаться. И желательно без семьи.

– Как-то вы мрачно всё описали, – задумался Пелле Йолсен. – И что, у вас есть кто-то на примете?