Януш Вишневский: Время желаний (сборник)

Американская актриса Рене Зельвегер, элегантная, очаровательная и просто красивая сорокапятилетняя женщина, недавно появилась на одной из бесчисленных голливудских вечеринок в Беверли-Хиллз. Рене и сопровождавший ее мужчина, известный не только в США рок-музыкант, стояли на длинной красной ковровой дорожке и под щелканье затворов позировали фотографам, которые просили их то встать поближе друг к другу, то приобняться, то улыбнуться. Заранее отрежиссированная во всех подробностях банальная история, известная по банкетам в Лондоне, Берлине, Варшаве и даже, прости господи, в каком-нибудь Щебжешине (потому что теперь красные ковровые дорожки расстилают по любому поводу, даже по случаю открытия торговой точки в районе блочной застройки). Рене Зельвегер больше всего известна по культовой роли Бриджит Джонс, героини женского романа-бестселлера (о разочарованной тридцатилетней жительнице мегаполиса с многочисленными обломами в отношениях с сильным полом), на основе которого был снят фильм, тоже, кстати, бестселлер. И в этом ее появлении на красной дорожке не было бы ничего особенного – Зельвегер (две номинации на «Оскар», из которых одна увенчалась наградой) известная актриса, если бы не то, что мало кто узнал ее. Она выглядела ни моложе, ни красивее, разве что стройнее. Но главное – совсем по-другому. На фотографии трудно было узнать не только Бриджит Джонс, но и саму Зельвегер по сравнению с тем, как она выглядела даже год назад. Влиятельные СМИ, например, американская «Нью-Йорк таймс» или немецкая «Франкфуртер альгемайне цайтунг» отметили этот факт с удивлением, отреагировав на него мимолетной рефлексией, зато социальные сети не скрывали своего возмущения, кипели злобой, изливая на актрису яд критики. В ответ она была вынуждена заявить, что… «начала вести здоровый образ жизни». Никто в это не поверил, да и никто в здравом уме верить в такое не должен. Равно как никто не верил, когда коллега Зельвегер по киноцеху, Николь Кидман, объясняла свое чуть ли не керамическое, накачанное ботоксом, неестественное лицо интенсивными занятиями йогой и палеодиетой. Люди не обязаны верить в эти сказки, но и не имеют права никому отказывать в поиске «себя нового», как это теперь называют в кругах шоу-бизнеса. Тем более, если у человека есть на это деньги и желание поправить в себе то, что матушке-природе (или, если угодно, – Богу) сделать не удалось.

Агрессивная реакция на перемену во внешнем виде Зельвегер шла, скорее всего, от небывалого до той поры масштаба перемены. Известно, что Голливуд и Беверли-Хиллз пристроились к телам актрис (впрочем, и актеров тоже), но, несмотря на это, выражают разочарование, а то и возмущение, когда констатируют изменения. Почему люди такие: вроде бы нормальные, психически здоровые, не требующие от актера, играющего роль врача, изобрести – в реальной, а не в экранной жизни – вакцину против эболы, но встающие на дыбы, когда обнаруживают, что их любимый актер «накачал» губы ставшими в последнее время модными полимерами? Промашек с губами здесь не прощают.

Ворочающая миллиардами долларов отрасль, в которой заняты «преображенная» Зельвегер, «отполированная» Кидман, «искаженный» Микки Рурк и многие другие «модифицированные» VIP-особы, торгует совершенством, красотой и молодостью. И как только начинает исчезать хоть что-то одно из этой великой триады, срочно принимаются эффективные меры. Если не помогают утренние пробежки, минеральная вода с Гималаев, морские водоросли на завтрак и на ужин, обмазывания грязью Мертвого моря, ранний отход ко сну и медитации дзэн, тогда обращаются к проверенным (на других) методам. Известный пластический хирург, который приложил свои золотые во всех отношениях руки ко многим стоящим миллионы оскароносным телам, доктор Ренато Калабриа, проживающий, как и большинство голливудских звезд в маленьком Беверли-Хиллз, говорит, что 40 % актрис в возрасте от двадцати до тридцати лет «оптимизировали» себе нос, подбородок или грудь. И из тех, кому за сорок, это сделали почти все! В расположенном недалеко от Лос-Анджелеса знаменитом Беверли-Хиллз проживают около тридцати пяти тысяч человек. Там же зарегистрированы семьдесят шесть членов Американского общества пластических хирургов. В четырехмиллионном Лос-Анджелесе их всего сорок семь. Доктор Калабриа охотно поделится статистическими данными, но он никогда не нарушит основного закона Голливуда и Беверли-Хиллз – неразглашение тайны. Никто из «пациентов» не проболтается о своем «докторе», ни один хирург не скажет – разве что под пыткой, – что, кому, когда и за сколько он подправил. Молчание на эту тему в звездном мире Зельвегер – самое главное. Как утверждает настоящая звезда хирургии доктор Марк Мани, сам называющий себя скульптором и художником, Зельвегер нарушила неписаные принципы: вместо того чтобы вносить коррективы постепенно, так, чтобы никто не заметил, – как это делает Брэд Питт – с помощью микроулучшений (мало наполнителей, еще меньше ботокса и никаких надрезов или шрамов; утром у хирурга, вечером в кадре: «молодость на вынос»), Зельвегер оповестила всех, что была у хирурга. Так делают в Китае, который переплюнул даже российских нуворишей и переживает настоящий бум пластических операций. В Пекине или в Шанхае счетами из салонов пластической хирургии кичатся перед родственниками и знакомыми. Аналогично в Иране: женщины, сделавшие ринопластику, как можно дольше носят на лице свидетельства операции как знак статусности.