Ирвин Уэлш: Джинсы мертвых торчков

Чтобы отвлечься, беру свой «Диджей-мэг» и трясущимися руками листаю страницы. Перебрал с бухлом и снежком вчера на сейшене в Дублине. В который раз. Потом прилетел на Хитроу, горячая перепалка с Эмили – единственной бабой с тройки диджеев, которыми управляю. Хотел, чёб она вернулася в студию сводить демку, от которой я тащуся, хоть у нее самой и ноль веры в нее. Начал прессовать, она завелася, закатила сцену, как она умеет. Кароч, оставил ее в аэропорту, а сам сел на транзитный до Лос-Анджелеса.

Заебался, спина ноет, и я на грани недетской панической атаки, а алконавт рядышком все трындит и трындит, транслируя свой страх всему самолету. Я сижу и просматриваю журнал, вздыхаю и молю Бога, чёбы колеса наконец вставили.

Потом чувак вдруг замолкает, и я чувствую, чё надо мной стоит кто-то. Опускаю журнал и подымаю голову.

Первая моя мысля: «Нет».

Вторая: «Блядь».

Он стоит в проходе, клешня небрежно свисает со спинки сиденья, над бóшкой перебздевшего алкаша. Эти буркалы. Так и прожарюют тебя насквозь. Слова, чё хочу сказать, испаряются в пересохшей горлянке, как вода в пустыне.

«Франко. Фрэнсис Джеймс Бегби. Какого хуя?»

Мысли сыпятся лихорадочным потоком: «Ну все, пора уступить, а не линять – линять же некуда. Но чё он тут может сделать? Грохнет миня? Разобьет самолет, совершит суицид и утащит всех за собой? Ясен пень, это конец, но как он поквитается?»

Он просто смотрит на меня со спокойной лыбой и говорит:

– Здоров, старина. Скока лет, скока зим.

Ну и ну, этот ебучий псих ведет себя так разумно, чё явно чё-нибудь отчубучит! Я вскакую, перелезаю через жирного мудака, и тот взвизгивает, када мой каблук съезжает иму по ноге. Вывалююсь в проход, хуйнув сибе колено, но потом быстренько встаю на ноги.

– Сэр, – верещит приближающаяся стюардесса с жесткими от лака светлыми волосами, пока жирный гандон за спиной возмущенно воет.

Протискуюсь мимо нее, врываюсь в парашу, захлопываю и запираю за собой дверь. Прижимаюсь всем телом к этой хлипкой преграде между мною и Франко. Сердце хуярит как барабан, пока тру ноющую коленку.

Снаружи настырный стук.

– Сэр, у вас там все нормально? – стюардесса, голосом сестры милосердия.

Потом снова слышу эту подрывную нормальную интонацию, бесцветный заокеанский вариант того голоса, за который я до боли в курсах:

– Марк, это я… – он запинается, – Фрэнк. У тебя там все нормально, дружище?

Фрэнк Бегби – уже больше не абстрактное понятие или какой-то призрак, порожденный горестными воспоминаниями в уголке моего мозга и незримо витающий вокруг миня в воздухе. Он обрел плоть и кровь в самой будничной обстановке. Он щас с другой стороны этой всратой двери! Но я вспоминаю за его табло. Даже мельком взглянув на Франко, я почуял в нем чё-то совершенно другое. Дело не тока в том, как он постарел, – вполне нормально, я щитаю, но када я последний раз видел этого пиздюка, он валялся, весь в крови, на проезжей части в конце Лит-уок, сбитый на скорости тачилой, чисто после того, как сломя голову кинулся в погоню за мной. Такое ни в ком не раскрывает лучших качеств. И вот сейчас он поймал меня в эту ловушку на высоте шести миль.

– Сэр! – снова стучит стюардесса. – Вам плохо?

Амбиен меня успокаивает, на одно деление уменьшая панику.

«Он ни хрена не сможет тут сделать. Если этот пиздюк заведется, его ткнут электрошокером и повяжут, как террориста».

Дрожащей рукой отворяю со щелчком дверь. Он стоит напротив.

– Фрэнк…

– Этот мужчина с вами? – спрашивает стюардесса Франко.

– Да, – говорит он, напуская на себя авторитетность, – я о нем позабочусь, – и поворачуется ко мне, изображая участие: – Все нормально, корешок?

– Угу, просто запаниковал малехо… думал, ща рыгать начну, – говорю ему, быстро кивая стюардессе. – Я немного боюсь летать… Это, рад тебя видеть, – решаюсь сказать Фрэнсису Джеймсу Бегби.

Стюардесса настороженно сваливает, а я сам про себя: «Не уходи». Но Франко, загорелый и стройный, в белой футболке и с прикольным пятном красного вина, невероятно спокоен. Он стоит и просто улыбается мне. Но не как шизоид, чё держит порох сухим, хоть иво переполняет подавленная угроза, а так, кабута он даже не злится .

К своему полному, блядь, изумлению, я врубаюсь, чё не просто ждал этого дня, а чё теперь, када он наступил, даж охуенно этому рад. С моих дряхлых плечей спадает груз, и миня мутит от пугающей, головокружительной свободы. Может, амбиен.

– По-моему, я тебе денег должен, Фрэнк… – вот и все, чё я могу родить, пока какой-то парень протискивается мимо нас в сортир. Больше тут и сказать нехуй.