Сара Паборн - Колючий мед

Вероника аккуратно присаживается на другой стул и поправляет кофту. Под кофту надето белое белье. Серебряная цепочка плотно облегает веснушчатую шею.

– Я немного нервничала перед вашим визитом. Не знаю, будет ли польза от моих рассказов и есть ли о чем говорить. Но вам придется принять это.

– Конечно, – подтверждаю я, успокаивающе кивая. – Какая уютная квартира. Вы давно здесь живете?

– Давно ли я здесь живу? Скоро будет два года вроде. Мой муж Уно умер незадолго до того, как я сюда переехала. Я не хотела жить в доме в одиночестве, особенно после инсульта. Правая половина тела не очень хорошо мне подчиняется, именно поэтому я хожу с тростью. Мне повезло, что удалось вовремя продать дом, когда подвернулся этот вариант. Сюда многие хотят попасть. И получить здесь место не так просто.

Вероника протягивает руку за кофе. Я наблюдаю, как она методично кладет в чашку три кусочка сахара и размешивает.

– Вам здесь нравится? – спрашиваю я.

– Да, конечно! Здесь все очень хорошо устроено. Всегда есть с кем поговорить, если захочешь, хотя в это время года я предпочитаю ужинать на балконе. Отсюда открывается прекрасный вид на двор. Только сейчас очень много пыльцы. – Она слегка дует на кофе. По нему идет рябь, как по морской воде на ветру.

– Красивый город, насколько я успела заметить, – говорю я, не без оттенка лести.

– Да, природа здесь по-прежнему великолепна. А так, Бостад прославился сносом всех красивых старинных зданий, в том числе в Ма́лене – в районе, где располагался пансионат моей мамы. В Мёлле сохранили намного больше. И к нам сюда толпами приезжают теннисисты с болельщиками [9] В Бостаде расположен самый большой в северных странах открытый теннисный стадион Båstad Tennis Stadium, где, в частности, ежегодно проходит теннисный турнир Swedish Open. . Но они ведь еще не успели заполонить город?

– Я ни одного не видела, – признаюсь я.

– Сезон еще не начался. А как начнется, цены на все взлетят.

Вероника нервно теребит цепочку на шее.

Взяв овсяное печенье, раскусываю хрустящее кружево. Знакомый сладкий вкус, как в детстве.

– Я говорила, что у нас есть собственная гончарная мастерская в цокольном этаже? Обычно ею пользуемся только я и еще две-три дамы. У нас своя печь для обжига и гончарный круг. В прошлом году к нам приезжала женщина, работающая в технике «раку». Привозила с собой уличную печь для обжига и все необходимое.

– Вы всегда занимались гончарным делом? – спрашиваю я.

– Никогда. Может быть, и хотела, но раньше не получалось. Так ведь часто выходит, правда? Прежде чем начать, нужно стать хромой калекой, – говорит Вероника, качая головой.

– Лучше поздно, чем никогда, – замечаю я и тут же раскаиваюсь. Такое ощущение, будто весь последний год я поддерживала себя подобными бессмысленными клише, чтобы не падать духом. Или точнее: всю свою профессиональную жизнь. Делаю глоток кофе. Он совсем не крепкий. Больше похож на подкрашенную воду.

– Гончарное дело полезно для развития моторики. Все тело укрепляется. Когда работаешь на гончарном круге, брюшной пресс приходится как следует напрягать, можете мне поверить.

Стряхнув крошку печенья, Вероника задерживает руку на столе. В какой-то момент я не могу отличить рисунок на столешнице натурального дерева от рисунка вен на тыльной стороне ее ладони. Твердые, отполированные временем поверхности, стойкие к износу.

– Так о чем будет ваша статья? – Она смотрит на меня, наморщив лоб.

– О длительных отношениях. О том, как провести всю жизнь вместе и не испортить их. Или, вернее, не просто не испортить, а ценить, сохранять гармонию и получать удовольствие от общения. Что-то в этом духе, – объяснила я.

– Ах вот оно что. – Вероника умолкает.

На стене тикают часы с маятником – тихие звуки, которые одновременно выражают терпение и упорство. Мне самой никогда не нравились тикающие часы. Ненужное напоминание о бренности вещей. Я пощелкиваю шариковой ручкой.

– Каким был ваш муж? – спрашиваю я.

– Уно? Он был хорошим человеком.

Жду продолжения, но напрасно. Из приоткрытого окна доносится шорох гравия под ногами прохожих. Где-то лает собака.

– Как вы познакомились? – интересуюсь я, потягивая кофе больше для вида.

– На танцплощадке Нюлидс. Она не сохранилась, но во времена нашей молодости была очень популярна. Объявили белый танец – так говорили, когда наступала очередь девочек приглашать мальчиков. Все мои подружки присмотрели себе кавалеров, а я не знала, куда податься. В конце концов спросила того, кто стоял ко мне ближе всех. Им оказался Уно. И он согласился. Хорошо помню, что у него были черно-желтые ботинки. На них я и смотрела почти весь танец.