Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 6

И он не шутил. Интерес Спасителя был неподдельным.

Сеанс с мадемуазель Альбер занял полчаса, а не положенные сорок пять минут, так что, когда он вернулся в кабинет, у него было еще целых четверть часа свободных. Несколько месяцев тому назад он помчался бы на чердак проверять, встал ли Габен. Но теперь некого было проверять: Габен уехал. Желая поскорее распроститься с демоном Жильбером и Михаилом Архангелом, Спаситель открыл тетрадь, куда записывал иногда сведения, а иногда замечания относительно своих пациентов.

– Значит… Насири… Насири, – бормотал он. – Вот он. Соло.

Надзиратель в тюрьме Саран, 29 лет. Живет с Самантой. Недавно родился сын. Единоутробный брат Адиль бросил школу в восьмом, промышляет возле баров в своем предместье. Единоутробная сестра 15 лет, до сих пор никаких проблем не было.

– Добрый день, Соло. Добрый день, мадемуазель… Вы ведь Газиль, я не ошибся?

– Веш [3] По-арабски «да», «привет», используется в арго: «Чего? Что случилось?». .

– Скажи: «да, месье», – поправил сестру Соло.

– Проходите, садитесь, – радушно пригласил Спаситель. – Очень рад видеть вас обоих.

Судя по лицам Соло и Газиль, встреча радовала его одного.

– Как малыш?

– Неплохо. Красавчик. Весь в отца, слава Аллаху, – расплылся в улыбке Соло.

– Спасибо, что сообщили. Я получил открытку, собирался поздравить, но вот как-то… Сколько ему уже?

– Три месяца. И знаешь, какое имя выискала ему Саманта? Я хотел Спаситель, а она назвала его Янис.

– И что? Очень даже мило! – вступила в разговор сестра Соло.

– «Мило»! Мы говорим о мужчине!

– А ты называешь себя Соло, хотя зовут тебя Юсеф. Ты стыдишься, что ты араб.

– Я?! Я стыжусь? Это я стыжусь?! – задохнулся от возмущения Соло. И, пригласив взглядом Спасителя в свидетели, продолжал: – Ты видел, как она одевается? Видел?

– Нет, – ответил Спаситель. – А как?

Газиль насмешливо поджала губы. На ней были укороченные джинсы в обтяжку, кроссовки на голую ногу и курточка-коротышка – одежка по возрасту, но не по погоде холодного ноября.

– Брат считает, что я одеваюсь как проститутка, – сообщила она с вежливым безразличием. – Мне всего двенадцать было, а парней уже зашкаливало, когда я проходила мимо. Слюни так и текли, тротуар мыть не надо. Газиль крутанула кресло и уставилась брату глаза в глаза. – И что ты от меня хочешь? Чтобы я, как мама, косыночками прикрывалась?

– О маме ни слова, – произнес Соло угрожающе.

– Мама тоже красится!

Соло занес руку, и Спасителю пришлось призвать его к порядку.

А Газиль продолжала бурчать вполголоса:

– Мама красится хной, а чем хна лучше туши для ресниц?

Соло театральным жестом заслонил глаза рукой.

– Я уже сказал, что рад вас видеть, – повторил Спаситель. – А теперь скажите, с чем вы ко мне пришли.

– Моя сестра рискует оказаться в преступном мире.

Соло учился на вечерних курсах и любил употреблять красивые выражения.

– Барыжит Адиль, и я тебе об этом говорила, – заявила Газиль.

– Вот какая у меня семья, – горько вздохнул Соло. – Брат дилерствует, сестра ворует.

– Кто ворует? – переспросил Спаситель.

Ответа не последовало.

– Вы из-за этого пришли?

Молчание. Соло замкнулся, Газиль насупилась. Через несколько минут девушка не выдержала и обратилась к брату:

– Что же ты? Давай! Скажи что-нибудь!

– Это я должен говорить? – вскинулся Соло.

– Нет, не ты! Чужой человек, который на нас смотрит!

– Не смей так про него говорить, – возмутился Соло. – Он доктор, у него дипломы.

– А ты не смей на меня кричать!

И Газиль принялась напевать: «Брось, не делай, прекрати, сядь-ка здесь, туда иди!» [4] Песня Жака Дютрона (р. 1943) – рок-музыканта, киноактера, очень популярного в 60–70-е годы, лауреата премии «Сезар» за исполнение роли Ван Гога (режиссер Морис Пиала).

Спасителю снова пришлось вмешаться: он находил происходящее крайне интересным, но не мог понять, зачем они все-таки здесь. Соло высказал причину в одной фразе:

– Ее отчислили из коллежа, потому что она стащила ключ из сумки учительницы информатики.

– Не информатики. У биологички, – придралась к брату Газиль.

– Ключ? – переспросил Спаситель. – А зачем?

– Зачем ключ, не знаете? Им замок отпирают, – объяснила Газиль, будто говорила с недоумком приготовишкой.

– И какой же замок?

– Мне-то откуда знать, что она им отпирает!

– Значит, вы взяли ключ, не зная, что он отпирает. Вот я вас и спрашиваю: зачем?