– Всего вам доброго, сэр, – сказала я, поворачиваясь, чтобы взбежать по ступенькам.
Однако мой театральный уход не удался. Мэри стояла прямо у выхода и загораживала мне дорогу.
– Что у вас за антики? – спросила она, не сводя глаз с моей корзинки.
– Среди них явно нет ничего, что могло бы тебя заинтересовать, – пробормотала я, протискиваясь мимо нее и выходя на площадь.
Я ненавидела себя за то, что была уязвлена тоном Ричарда Эннинга. С какой стати меня должно заботить мнение простого столяра? По правде говоря, я считала свои находки весьма недурными для того, кто совсем недавно занялся поисками окаменелостей. Я нашла замечательный аммонит в полной сохранности, а также длинный ростр белемнита, заостренный кончик которого оказался на своем месте, а не был отломан, как это часто бывает. Правда, оказавшись на улице, я увидела, что окаменелости Эннингов, разложенные на столе у дверей лавки, значительно превосходят мои находки как по разнообразию, так и по красоте. Они были цельными, отполированными, их было много, и они не походили друг на друга. На столе Мэри были выставлены древние двустворчатые моллюски разных видов, камень в форме сердечка с узором и странное существо с пятью длинными извилистыми щупальцами.
Мэри не обратила внимания на мое замечание и последовала за мной наружу.
– У вас есть позвонок? – поинтересовалась она.
Я остановилась.
– Позвонок?
Я услышала шуршание бумаги у стола, клацанье камней, ударяемых друг о друга.
– Из спины крокодила, – сказала Мэри. – Обычно считают, что это зубы, но мы с папой знаем, что это позвонки. Видите?
Повернувшись, я увидела камень, который она мне протягивала. Размером он был с двухпенсовую монету, но толще, формой круглый, но с отсеченными с четырех сторон прямыми краями. Его поверхность была вогнутой, приплюснутой в центре, словно кто-то сжимал его между двумя пальцами, пока он был мягким. Я вспомнила скелет ящерицы, который видела в Британском музее.
– Ах, позвоночник, – поправила я, держа камень в руке. – Вот что ты имела в виду. Но в Англии нет крокодилов.
– Просто мы их не встречаем, – пожала плечами Мэри. – Может, перебрались куда-нибудь еще. Например, в Шотландию.
Я не смогла сдержать улыбку.
Когда я собиралась положить позвонок обратно, Мэри оглянулась, чтобы посмотреть, не вышел ли ее отец.
– Оставьте себе, – шепнула она.
– Спасибо. Как тебя зовут?
– Мэри.
– Это очень любезно с твоей стороны, Мэри Эннинг. Я буду им дорожить.
Я действительно дорожила им. Он стал первой окаменелостью, которую я поместила в свой шкафчик.
Забавно сейчас думать о той нашей первой встрече. Тогда я ни за что не догадалась бы, что со временем Мэри будет для меня значить больше, чем кто-либо еще на всем белом свете, за исключением моих сестер. Как могла двадцатипятилетняя девица из благополучной семьи помышлять о дружбе с дочкой столяра? Но даже в ту пору в ней было что-то такое, что неудержимо притягивало меня к ней. У Мэри были чудесные глаза и собственный пытливый взгляд на окружающий мир. Я хотела многому у нее научиться.
Через пару дней Мэри пришла проведать нас, выяснив, где мы живем. В Лайм-Реджисе найти кого-либо не составляет труда – в этом городке всего несколько улиц. Она появилась у задней двери, когда мы с Луизой находились в кухне, отрывая стебли от цветков бузины, которые только что собрали, чтобы добавить лепестки в ликер. Маргарет практиковалась в танцевальном шаге вокруг стола, в то же время пытаясь убедить нас добавить цветки не в ликер, а в шампанское, хотя и не предлагала своей помощи. Из-за ее лепета мы даже не заметили юной Мэри, прислонившейся к дверному косяку. Первой ее увидела Бесси, ввалившаяся в кухню с кульком сахара.
– Это еще кто? – закричала она, надувая толстые щеки.
Бесси последовала с нами из Лондона и любила жаловаться на свою тяжелую жизнь: на крутой подъем из города к коттеджу Морли, на ветер с моря, из-за которого у нее обострялись боли в груди, на невразумительный говор местных жителей, с которыми она сталкивалась на рынке, и на крабов, на которых у нее была аллергия. И хотя в Блумсбери Бесси казалась спокойной, серьезной девушкой, теперь она все чаще надувала свои щеки. За ее спиной мы, сестры Филпот, посмеивались над ее жалобами, хотя временами бывали близки к тому, чтобы заблаговременно предупредить Бесси об отставке.
Заслышав ее, Мэри не шелохнулась, чтобы отойти от порога.
– Что вы делаете?
Читать дальше