Эл Си Розен - Лагерь

– Не знаю, смогу ли я принять участие в постановке. – Стараюсь, чтобы в моем голосе не прозвучала грусть, которую я по этому поводу испытываю.

– Только не это, дорогой, – качает головой Джордж. – Конечно, у тебя есть план и все такое, но в жизни всегда есть место театру.

Эшли отрывается от комикса – потрепанного выпуска « Академии смерти»:

– Ты готов бросить театр ради этого парня? В самом деле?

– Это часть плана, – отзываюсь я. – И он не просто какой-то там парень. Он Хадсон. ХАДСОН. Идеальный человек. – Пока я произношу это, в домик входят другие мои друзья – другие театральные ребята. Мы здороваемся, обнимаемся, некоторые из них говорят, что им нравится моя новая прическа. Джордан останавливают на ней взгляд и произносят:

– Ух ты! Тебя не узнать. Прикольно, однако. – А потом выбирают себе кровать. Я занимаю койку рядом с кроватью Джорджа, под койкой Эшли.

– Я думал, ты разместишься на втором ярусе, с такой-то прической, – комментирует мои действия Джордж.

– Уймись, – отвечаю я. – Это всего лишь волосы.

– И никакого тебе театра, – грустно говорит Эшли.

– И что ты будешь делать все лето? – спрашивает Джордж.

– Думаю заняться спортом, – отвечаю я, хотя сам не знаю, каким именно. – Бегом с препятствиями, а еще всякими там искусствами и ремеслами.

– Ну, это будет тебе обеспечено, – пожимает плечами Джордж.

– Я как-то не въезжаю, Рэнди, – начинает Эшли, – Понимаю, что ты запал на этого парня…

– Я не просто запал, – возражаю я. – Он заставляет меня чувствовать себя… иным. Он особенный.

Эшли вздыхает у себя наверху, и я замечаю, что они с Джорджем переглядываются.

– И зовите меня теперь Далом. По крайней мере, на людях.

– Дал, – задумывается Джордж. – Не так уж и плохо.

– А мне не нравится, – морщится Эшли. – Это не твое имя.

– Это же просто другая часть имени Рэндал. – Я достаю из сумки простыни – на этот раз они серого цвета, без радужных изображений единорогов, какие я привозил прежде, – и застилаю кровать. – Все хорошо. Я не забываю, кто я есть на самом деле. Просто хочу, чтобы на меня смотрели другими глазами.

– Ты хочешь казаться более мужественным, – с отвращением констатирует Эшли. Она спрыгивает вниз и помогает мне подоткнуть углы простыни. – Словно это что-то да значит. Эту чепуху придумали гендерные эссенциалисты.

– Это имидж, – высказывает свое мнение Джордж.

– Это то, что нравится Хадсону. – Я сажусь на кровать и разглаживаю серые простыни. По крайней мере, они из плотной ткани. Может, они и смотрятся иначе, но на ощупь такие же, как прежние.

– И ты уверен, что все это стоит того?

– Совершенно уверен.

Мы усаживаемся полукругом рядом с флагштоком и смотрим на Джоан, которая, в свою очередь, смотрит в блокнот с обычным для нее выражением лица, скосив рот на одну сторону. Я сижу между Джорджем и Эшли. Мне можно по-прежнему дружить с ними, это никак не скажется на выполнении моего плана. Я решил, если ему это не понравится, значит, он не тот парень, каким я его считаю, а я считаю его парнем, который верит, что все мы особенные и способны на многое. Он может не знать, что мы старые близкие друзья, но это неважно. Кроме того, мне будет нужна их помощь.

Нахожу глазами Хадсона – он сидит на противоположной стороне полукруга и машет мне. Рядом с ним его лучший друг Брэд – высокий, худой, с обритой наголо головой и темной кожей. Он, подобно Хадсону, занимается спортом и не красит ногти, но, как ни странно, они просто друзья, и никто не знает, почему так получилось. Это одна из больших тайн лагеря. Как, например, действительно ли кто-то из третьего домика умер, или почему домики не разделены по гендерному принципу, а раздевалки в бассейне разделены.

– Мне нужно, чтобы вы показали мне дерево, – говорю я Джорджу и Эшли.

– Ты видел его, – отвечает Эшли. Она уже побывала в домике искусств и ремесел, нашла толстые нитки и теперь плетет из них браслет.

– Рэнди видел, а Дал нет, – усмехаюсь я. – Далу нужно увидеть дерево, когда Хадсон будет наблюдать за ним, чтобы он мог сказать, что ни за что не согласился бы встречаться с таким плейбоем.

– Плейбоем? – удивляется Джордж. – Дорогой, у нас на дворе не шестидесятые. Мы так не говорим.

– А меня больше беспокоит, что он говорит о себе в третьем лице и так, будто он – это два разных человека, – произносит Эшли.

– Это позволяет мне различать их. Дал – вроде как роль.

– Мастер перевоплощения. – Голос Джорджа чуть презрителен. – Хорошо-хорошо, я помогу тебе, но не могу представить, как ты заставишь его подслушать наш разговор.