Нана Эквтимишвили - Грушевая поляна

Тариэл и Ираклий с осторожностью ощупывают Серго.

– Серож, Серож! – зовет Ираклий.

Переворачивают его. Серго в крови.

– Серожа!

Лела осторожно касается плеча мальчика. Но в этот момент какой-то неизвестный мужчина грубо отталкивает ее, присаживается рядом с Серго на корточки, кладет два пальца на его шейную вену и замирает. Лела отходит в сторону, побледневший Ираклий выпрямляется, не сводя глаз с Серго. От мужчины воняет водкой, под расстегнутой рубашкой видна отечная, покрасневшая грудь, грязный указательный и средний пальцы впиваются в нежную, мягкую шею Серго. Кажется, будто мужчина приставил к горлу Серго кинжал, вынуждая его раскрыть тайну. Серго не шевелится: ни кинжал его не волнует, ни собравшийся вокруг народ, – тайны он никому не откроет. Из ларька выскакивает продавщица Заира, бьет себя по голове. Слышны голоса: «Кто это?», «Кто выпустил такого ребенка оттуда?..»

– Что случилось?! – слышит Лела знакомый голос и оглядывается.

Из ворот интерната выбегает директриса Цицо в узкой черной юбке, лаковых лодочках на высоких каблуках и в зеленой кофточке с оборочками. На шее у Цицо бусы с крупными черными бусинами, которые на бегу колышутся вместе с директрисиной полной грудью. Цицо бежит со всей мочи, тяжело и широко ступая полными ногами. Лицо бледное. Слышны слова: «скорую…», «дуйте…», «выскочил», «я ехал себе, а он выскочил…» Цицо приближается к собравшимся, бросает безумный взгляд на Серго и пятно крови на асфальте. Там же, на дороге, под ногами зевак валяется розовое платье, и Цицо замечает, что оно в крови.

Мужчины крутятся возле Серго, один говорит, что Серго дышит, словно хочет успокоить собравшихся, другой, заглушая прочие голоса, диктует адрес для скорой: «Керченская улица… около перекрестка Тианети… все время вперед, там увидите… совсем ребенок».

Улица потихоньку наполняется появившимися словно из ниоткуда людьми: кажется, будто они таились в укрытии где-то в стороне от этой пустынной, высохшей на солнце дороги, дожидаясь момента, чтобы выйти из своих убежищ. Какая-то худощавая деловитая женщина вдруг требует воды. Люди замечают, что Заире стало плохо и, осев на тротуар, она бесстыдно раскинула толстые ослабевшие ноги. Ее мясистую спину поддерживает физрук Авто, также взявшийся словно из ниоткуда. Неизвестный мужчина разгоняет любопытных: Заире нужен воздух. Тариэл отходит от мужчин и сообщает Цицо:

– Мы уже вызвали скорую.

– Боже, помоги нам… – говорит бледная Цицо, и глаза ее наполняются слезами. – Что с ним, он сильно ранен?

– Сильно, – отвечает Тариэл и выходит из круга.

– Успокойтесь, калбатоно [1] Принятое в Грузии обращение к женщине. – Здесь и далее прим. пер. , – вылезает вдруг незнакомый лысый мужчина без шеи и с красными щеками, решивший поделиться с остальными своим спокойствием. – Не поднимайте паники, о нем позаботятся. Не подходим близко, не стоим все у него над головой, чтоб к нему поступал воздух. А то кому теперь оказывать помощь, мальчику или вот ей…

Мужчина кивает на Заиру, которая к этому времени слегка пришла в себя, хотя ноги ее по-прежнему раскорячены и сидит она на тротуаре, как пьяная, а Авто по-прежнему поддерживает ее под спину. Возле Заиры присаживается худощавая женщина со стаканом воды.

Цицо заливается румянцем. Шея и лицо ее краснеют, идут пятнами, будто у нее началась краснуха. Цицо подходит к валяющемуся на асфальте платью, поднимает и быстро сворачивает, чтобы не испачкать руку кровью. Тут она замечает, что на нее смотрит Лела. Цицо отводит глаза, быстрым шагом приближается к Леле и цедит:

– Отойдем на минуту.

Лела следует за ней. Цицо впивается пальцами в ее локоть:

– Забери вот это, осторожно. Беги и положи в ящик моего стола. И никому ни слова, о чем бы тебя ни спрашивали, поняла?

Лела вглядывается в потное лицо Цицо. Пытается собраться с мыслями, что-то ответить, но не получается, она берет платье и бежит. Бежит так, будто этим поможет спасти Серго. Пробегая мимо елей во дворе, Лела видит выходящую из столовой Дали. Она куда-то спешит, а вслед за ней, подобно пастве, несется орава ребятишек. Дети обгоняют Дали, и та теряется среди них.

Лела заходит в административный корпус, направляется в кабинет Цицо. Дверь здесь чуть другая, чем в жилом корпусе: выпуклая, обитая мягкой кожей. Лела входит в кабинет Цицо и выдвигает ящик стола: на глаза ей попадается большая початая плитка шоколада. Девушка запихивает платье в ящик и закрывает его. Стол Цицо почти пуст: к карандашнице прислонена ламинированная бумажная иконка святого Георгия, рядом лежит тетрадь; в граненом стакане, полном воды, пытается пустить корни растение с мясистыми листьями. Под толстым стеклом на столешнице календарик, черно-белое фото Грегори Пека и два паспортного размера снимка детей Цицо.