Оливия Лэнг - Тело каждого - книга о свободе

Пускай мое детство научило меня, что мир ограничивает свободу тела как объекта, в то же время во мне укоренилось представление о теле как о самостоятельной движущей силе свободы. Впервые я оказалась на гей-прайде в девять лет; я чувствовала тела, марширующие рядом со мной по Вестминстерскому мосту, и это совершенно новое соматическое ощущение прочно укоренилось во мне. Мне казалось очевидным, что мир можно изменить только так – телами вышедших на улицы. В подростковом возрасте я стала ходить на протесты, когда осознала весь ужас нависшей климатической катастрофы, и меня настолько поглотил экологический активизм, что я бросила университет и поселилась в доме на дереве в дорсетском лесу, на месте которого собирались проложить шоссе.

Мне нравилось жить на природе, но при всем моем упоении использовать свое тело в качестве инструмента сопротивления оказалось изнурительно. Законы постоянно менялись. Полицейский контроль ужесточался, и нескольким моим знакомым грозил серьезный тюремный срок по новой статье о посягательстве при отягчающих обстоятельствах. За свободу приходилось платить, в том числе собственным телом, живя под постоянной угрозой физического заключения. Как и многие другие активисты, я выгорела. Летом 1998 года на кладбище в Пензансе я села на скамью и заполнила заявку на обучение на кафедре фитотерапии. На момент своей первой встречи с Анной я училась там второй год.

Тогда я этого не знала, но ее терапевтический метод изобрел в 1920-х годах Вильгельм Райх, один из самых странных и опередивших свое время мыслителей двадцатого века, человек, посвятивший свою жизнь изучению непростых отношений между телом и свободой. Какое-то время Райх считался самым выдающимся среди учеников Фрейда (der beste Kopfe – «лучшей головой» в психоанализе). Еще будучи молодым психоаналитиком в послевоенной Вене, он начал подозревать, что его клиенты носят в своих телах опыт прошлых лет и эмоциональные переживания в виде напряжения, которое он сравнил с броней. В течение последующих десяти лет он разрабатывал революционную систему телесной психотерапии, особенно обращая внимание на то, как каждый клиент держит себя. «Он слушал, наблюдал, даже трогал, мял и ощупывал, – вспоминал его сын Питер. – Какой-то поразительный инстинкт подсказывал ему, где в теле человека застыли воспоминания, ненависть, страх» [2] Reich P. A Book of Dreams [1974]. John Blake, 2015. P. XI. . К удивлению Райха, эмоциональная разрядка часто сопровождалась приятным покалывающим чувством, которое он называл течением, – без сомнения, то самое чувство, которое я испытала на массажном столе у Анны.

Многие пациенты Райха в Вене принадлежали к рабочему классу. Выслушивая их истории, он начал осознавать, что их проблемы и душевные тревоги были следствием не только детского опыта, но также и социальных факторов, таких как нищета, плохие жилищные условия, домашнее насилие и безработица. На жизнь каждого индивидуума явственно накладывают отпечаток внешние силы, и вреда они способны причинить не меньше, чем главный предмет интереса Фрейда – горнило семьи. Райх, большой любитель рискованных затей, провел годы перед Второй мировой в попытках сплавить воедино две основные системы диагностики и лечения человеческого несчастья, а именно добиться продуктивного диалога между наследием Фрейда и Маркса, чем вызвал неудовольствие последователей обоих.

Секс всегда составлял ядро его понятия о свободе, и в 1930 году он переехал в Берлин – город, зажатый, словно в тисках, между двумя катастрофами: прошлой и грядущей, где на оставшихся от предыдущей войны руинах буйным цветом зацвели новые идеи о сексуальности. Райх верил, что секс, освобожденный от вековых оков табуирования и постыдности, сможет изменить мир, но свою деятельность в Берлине ему пришлось резко прекратить с приходом к власти Гитлера весной 1933 года. Той осенью, сосланный в Данию, он написал книгу «Психология масс и фашизм» – проницательный анализ того, как Гитлер использовал бессознательные сексуальные тревоги, в том числе страх заражения и инфекции, чтобы подхлестнуть антисемитские настроения.

Первая прочитанная мной книга Райха называлась «Люди в беде»; это воспоминания о его политической жизни в Вене и Берлине. Я купила ее на процветавшем в девяностых воскресном рынке на парковке у станции «Брайтон»; она называлась так же, как один из моих любимых романов, чем и привлекла мое внимание. При том что написана книга была в пятидесятых, в ней нашли отклик мои воспоминания о том, как я сама попала в активизм, как я радовалась и отчаивалась в своих попытках агитировать за политические перемены. Райх писал не изящно, в отличие от Фрейда, и доводы его звучали не так отполированно и складно. Часто в его словах могла послышаться заносчивость или даже паранойя, но привлекло меня чувство безотлагательной важности. Он как будто писал на поле боя, сгорбившись над блокнотом, составляя масштабный план действий для дарования реальным людям свободы – большей, чем у них есть сейчас.