Наима Костер - Что мое, что твое

– Сколько он вам должен? – спросил Рэй. Человек назвал цифру, и Рэй покачал головой. – Не могу вам ничем помочь.

– Значит, она может, – сказал мужчина в синем и шагнул к Джейд.

Рэй приобнял ее, хотя это было бессмысленно – надо было держать руки наготове. Она смотрела не на них троих, а в сторону машины, на своего сына.

– Ладно, – сказал наконец Уилсон. – Пошли в банк. Не впутывай мою сестру.

Он потянулся рукой к заднему карману.

– Ты что делаешь? – закричал мужчина в синем. – Эй, ты что творишь?

Не успел Уилсон ответить, как мужчина выхватил пистолет и ткнул им прямо Уилсону в лицо. Джейд ахнула, и Рэй схватил ее за плечи и отпихнул за спину. Но мужчина в синем увидел только движение Рэя. Он направил на него пистолет и выстрелил.

Папа велел ему не выходить из машины, и Джи не хотел не слушаться, но его тело стало действовать само по себе. Он бежал по газону. Его мама скорчилась, как будто ее тоже застрелили, и кричала. Вдоль улицы распахивались двери, но Джи не мог обернуться – он смотрел только на отца, который упал, как будто понарошку, как в игре: только что стоял, а потом вдруг резко повалился на землю. Джи протиснулся между взрослыми и склонился над папой. Потом почувствовал, как мама его уносит. Он пихался и не давал себя оттащить. Она выпустила его из рук, и он лег поближе к человеку, которого любил. Он цеплялся руками за плечи отца, за его наглаженную рубашку, любимую, в розово-красную клетку. Джи тряс его, звал, но тот не шевелился. Он просунул руку под тело отца, чтобы его усадить, чтобы тот услышал. Папочка, говорил он. Папочка. Когда он вытащил руку, она вся блестела от крови.

На окраине города в Пидмонте, Северная Каролина

В среду ранним ноябрем Лэйси-Мэй Вентура сгребала во дворе листья. Пальцы у нее покраснели и ныли, и она подумала, что пора проверить газовый баллон за домом. В Пидмонте зима приходит незаметно: дни то теплеют, то холодеют, и первый снег выпадает потихоньку, без предупреждения.

Лэйси-Мэй подняла металлическую крышку и увидела, что стрелка на циферблате показывает меньше пятнадцати процентов. Она побежала в дом, не выпуская из рук грабли, и выставила самую низкую температуру, какую можно терпеть.

Остаток дня она провела в теплом пальто и с чайником на плите. Она пила кофе чашку за чашкой, чтобы согреть руки, и к полудню ее трясло от кофеина, а ногти посинели. Ей хотелось, чтобы Робби позвонил, и она бы спросила, сколько можно протянуть на пятнадцати процентах, но он не звонил. Вместо этого она сама позвонила в агентство узнать, не нашлось ли для нее места.

– Это довольно сложно, учитывая, что вы нигде не работали последние шесть лет. И ничего в жизни не делали, только жарили картошку, – секретарша говорила медленно, как будто боялась, что Лэйси-Мэй не поймет.

– Я растила своих девочек, – сказала Лэйси.

– Я говорю про настоящую работу, не домашнюю.

– Думаю, отвечать на звонки я бы сумела.

– У вас никакой квалификации.

Лэйси хотелось бросить трубку или опять оскорбить ее, но нельзя было так рисковать с этой женщиной, которая может положить ее папку в самый низ стопки. Поэтому Лэйси стала рассказывать, что в школе у нее были неплохие отметки, что она хорошо готовит, что она водит лучше многих. Секретарша некоторое время молчала, потом обещала сделать приписку к файлу Лэйси и положила трубку.

Позже, услышав, что к дому поворачивает школьный автобус, она встала у двери с охапкой шерстяных вещей. Раскрасневшиеся девочки с обветренными щеками вбежали, щебеча, и Лэйси протянула каждой свитер и варежки, а Диане еще и шарф.

– У нас дома зима! – сказала она, и девочки сразу все поняли.

Они побросали сумки и стали облачаться в новые слои одежды, нарочно топая по гостиной. Скоро все превратились в первооткрывателей на льдине в Аляске. Лэйси каким-то образом оказалась санями, и девочки стали на нее забираться. Маргарита изображала ездовую собаку, встала на четвереньки и завыла, отчего их настоящая собака, Дженкинс, рванула за диван и спряталась.

Пока готовили гренки с сыром, никто не снимал свитера и шарфы. Лэйси-Мэй не успевала класть желтые квадратики на сковородку, как их уже съедали. Девочки были так довольны, когда Лэйси разрешила им лечь к ней в кровать, что она не стала заставлять их вылезать из-под одеял и мыть руки. Под кроватью сопел Дженкинс, а девочки наблюдали за облачками пара над их головами.

– Это кислород, – сказала Лэйси. – Мы им дышим. Пишется к-и-с-л-о-…