Марк Миллер - Полночь! Нью-Йорк

В столице в том декабре все время шел дождь и холод стоял собачий, но Лоррен не было дела до погоды: через два часа она собиралась улететь в Нью-Йорк, в заснеженный город, если не врут синоптики.

Лоррен любила Париж, а Нью-Йорк обожала.

Он был полон энергии, вибрировал от нетерпения, и это делало его уникальным. В Нью-Йорке присутствовало нечто неуловимое – музыкальность, свойственная городу и его жителям, совершенно не похожим на бесконечно близких ей парижан. Француженка по рождению, Лоррен провела первые годы жизни в Большом Яблоке, а потом ее мать решила вернуться во Францию, забрав все имущество, что ей принадлежало, и прихватив дочь. Оказываясь в Нью-Йорке, Лоррен неизменно попадала под власть завораживающей магии этого города и чувствовала, что вернулась домой.

Она натянула джинсы, надела толстый свитер, обмотала шею пушистым серым шарфом и посмотрела на часы. 16:09. Такси приедет через минуту. Лоррен подошла к балкону и последний раз взглянула на Эйфелеву башню, которую атаковал ветер. Буря совсем распоясалась, но Старая Дама плевать хотела на стихию: устремленная в темное парижское небо как вызов быстротекущему времени, она спокойно пережила все эпохи, все кризисы и все шторма.

Лоррен проверила паспорт во внутреннем кармане пальто, испытывая нетерпеливое желание оказаться в салоне авиалайнера и отдаться в заботливые руки бортпроводниц и стюардов. Она выпьет пару бокалов шампанского, посмотрит киношку или сериал, а потом уснет под мягким пушистым пледом, спрятав глаза под маской для сна (ура бизнес-классу компании «Эр Франс»!) на высоте десяти тысяч метров над Атлантическим океаном. Лоррен терзали страхи и хандра. Ей не терпелось убраться из Парижа, хотя в свои тридцать пять она имела все основания радоваться жизни. Карьера на взлете, а назначение в заокеанский филиал открывает новый этап безошибочного прохождения дистанции. Пиар-агентство DB&S – Демарсан, Буржин и Саломе – вручило ей штурвал, продемонстрировав тем самым степень своего доверия. Поль Буржин и Поль-Анри Саломе – два ее компаньона, которых она фамильярно называет «два моих полюса». Так уж повелось с незапамятных времен, хотя друзья отца были старше, опытнее и время от времени слегка раздражали Лоррен излишне покровительственной манерой общения с ней.

И все-таки в Нью-Йорк они отправляют ее! Она свободно владеет английским, знает, как вести себя с этим городом и его жителями. По большому счету парижанка она во вторую очередь…

Лоррен зашла в одну из ванных комнат и достала из аптечки леденец от боли в горле. Вечно одно и то же: важное событие на пороге – ее организм преобразует психические переживания в соматические ощущения в виде симптомов различных заболеваний. В подростковом возрасте накануне свидания с мальчиком или экзамена у нее обязательно вылезала лихорадка на нижней губе. Лоррен прошла по бесконечному коридору своих апартаментов – шесть спален плюс четыре туалетные комнаты (цена одного квадратного метра – пятнадцать тысяч евро!), – расположенные в одном из самых шикарных и дорогих кварталов в Седьмом округе, которые достались ей в наследство от отца.

Пришла эсэмэска: «Ваше такси G7 ожидает у подъезда…»

Она в последний раз взглянула на экран ноутбука, чтобы проститься с «Дозорным», одной из картин Виктора Чарторыйского. Нет, не с «одной из», а с Картиной. Шедевром американского художника польского происхождения. Второй период его творчества, так называемый «метафизический реализм», начался в 1970-м и сделал его одним из самых известных американских художников ХХ века наряду с Поллоком и Уорхолом… Смутный силуэт человека, написанный широкими яростными мазками, черной краской на сером фоне с едва заметными вкраплениями зеленой, желтой кадмиевой и густыми слоями феерической красной.

«Дозорный». Любимое полотно отца. И Лоррен… Она посмотрела на него, возможно, в сотый раз и подумала: «Через несколько часов сокровище станет моим…»

Лоррен протянула руку, чтобы закрыть ноутбук, и тут на почту пришло сообщение. Отправитель неизвестен . Лоррен напряглась, в мозгу прозвучал сигнал тревоги. Рот мгновенно пересох, стало трудно дышать, но она все-таки прочла его:

Езжай куда хочешь, Лоррен.

От меня не скроешься.

На несколько мгновений ее парализовало, но она тут же встряхнулась, захлопнула ноутбук, погасила везде свет и побежала к двери с чемоданом в руке и компьютерной сумкой на плече, заперла квартиру и рванула к лифту. На улице в лицо ей кинулся холодный косой дождь, в момент уничтожив укладку, а болван-таксист припарковался на пересечении авеню Барбе-д’Оревильи и Дешанель [8] Авеню носит имя французского литератора, политика, профессора Коллеж де Франс и пожизненного сенатора Эмиля Дешанеля (1819–1904), отца президента Французской Республики (1920) Поля Дешанеля. . Стоки переполнились, по фасадам домов и асфальту мостовых и тротуаров струилась вода. Квартал опустел, люди, бродячие собаки и уличные коты попрятались кто куда. «Никогда не видела города таким пустым…» – подумала Лоррен, устраиваясь на сиденье черного «мерседеса», и вдруг осознала, что ее трясет. Она подумала, что избежала неведомой опасности, и понадеялась, что неизвестный вряд ли отправится следом за ней в Штаты.