Иби Зобои - Гордость

– Ох, mija [7] Лапушка ( исп .). ! Вы поглядите на нее, на студентку! – ревет Мадрина, завидев Дженайю. И едва ли не дважды обвивает ее толстыми ручищами. Потом хромает к дивану, где притулились мы с Марисоль и близняшками – и едим со своих тарелок. Мы разом встаем, уступая ей место, и она медленно опускается рядом с подлокотником. Мы перемещаемся на ковер на полу; вот Мадрина наконец-то угнездилась – и вся квартира будто бы выдохнула от облегчения.

Теплые парные запахи по всей квартире – как широкие душевные объятия. Мамин визгливый смех и рокот голоса Мадрины – музыка: бонго и конга [8] Высокий кубинский барабан. оркестра, исполняющего меренге [9] Музыкальный стиль и танец Доминиканской Республики. . Когда по ходу церемоний в подвале Мадрина поет хвалу оришам, почувствовать это можно даже у нас на третьем этаже. А когда папуля отрывается от еды, чтобы вставить свои два слова в разговор, голос его как тамбора [10] Двусторонний деревянный барабан. , что добавляет глубокой мудрости поверхностным сплетням. Хихиканье сестер как голос гуиры [11] Латиноамериканский музыкальный инструмент из дерева с засечками, по которому водят скребком пуа. , а все вместе – настоящее празднество, пусть и без живой музыки.

Хотя я и собираюсь уехать из дома учиться, я знаю, что музыка эта никуда не денется, будет дожидаться моего возвращения.

– Бени! – обращается Мадрина к папуле. – Видел, какие дары Ошун принесла к твоему порогу? Dios mío ! [12] Господи боже ( исп .). Молитвы твои были услышаны!

– Ты о чем, Мадрина? – хмыкает папуля. Он сидит на обычном месте – в большом кресле в углу: сам в сторонке, а ему всех видно. Чашечку с крепким черным кофе он поставил на стопку книг, а сам вдыхает аромат пудинга с хабичуэлой у себя на тарелке. Мы-то все знаем: папа не любит, когда его отрывают от еды. Но Мадрине наплевать.

– В дом напротив въехали твои будущие зятья. Папаша у них – инвестор . Ошун заранее позаботилась о мужьях для твоих дочерей – будет у тебя время узнать их поближе. Пригласил бы их в гости.

Мы притихаем, словно горшок риса на пару, и ждем, как папуля отреагирует на слово «мужья».

А потом Мадрина разражается обычным своим громогласным хохотом, от которого сотрясается вся квартира. Смеется она так заливисто, что больше из ее широкого рта не вылетает ни звука. Лицо завязывается в узел, по щеке катится слеза.

– Вы только гляньте на своего папашу, девчонки! Не хочет, чтобы вы бегали на свиданки. Хочет, чтобы сидели у него под каблуком, пока не станете седыми старушками, как вон я.

– Ну уж я-то этого не позволю, – откликается мама. Это у нее такое хобби – перекрикивать Мадрину. Вот только голос у нее не такой низкий, поэтому громче не получается. – Пусть девочки резвятся, я ничего против не имею. Развлекайтесь, бегайте на свиданки, разбирайтесь что и как. Не связывайте себе руки, как вон я связала. Парнишки-то симпатяги, верно, Дженайя? Тебе который понравился? Я для тебя выбираю кудлатого. Видела, как он тебе махал.

Папуля смотрит на маму и качает головой.

– Пошел я отсюда, – бормочет он, вылезает из кресла и прихватывает тарелку.

Мы с Дженайей переглядываемся – мы уже расписали свою будущую жизнь, и новоприбывшие в нее не вписываются. Получив диплом, она пойдет преподавать, снимет себе в Бушвике отдельную квартиру. А я поступлю в Говардский университет, жить буду там, в общежитии, где можно вытянуть руки-ноги, не заехав при этом младшей сестричке по голове. Как доучусь, у меня тоже будут работа и квартира. Бойфренды и мужья в наш сценарий не вписываются. Так что я говорю:

– Меня эти парни не интересуют, Мадрина. Я поступлю в университет и пойду работать – и не нужны мне никакие инвесторы.

Папуля появляется из кухни, где перемыл часть посуды, подходит ко мне, награждает неловким тычком.

– Молодец, дочка! Имеешь свое мнение.

– Так кому достанутся парни, Мадрина? Нам с Кайлой? – спрашивает Лайла. С нее станется. Лайла у нас до мальчиков сама не своя.

– Эй, притормози, Ракета Бенитес! – осаживает ее Мадрина. – Вставай в очередь вслед за Марисоль. А малышка Кайла следующая за тобой.

– Получается, я не смогу выйти замуж раньше Марисоль? – огорчается Лайла. – Да ты на нее посмотри, Мадрина! Мне сто лет ждать!

– Да, верно. И есть два подхода к институту брака, – заводит Марисоль, и по комнате прокатывается вздох, потому что сейчас она начнет сыпать фактами, цифрами и статистикой – всем тем, что связано с любимой ее вещью на свете: деньгами. – Либо брак – это ложное представление о том, что любовь вечна, и тогда женщина попадает в финансовую зависимость от мужа; либо получается, что два дохода лучше одного. Любовь – абстракция. А вот деньги – нет.