Иби Зобои - Гордость

– Я Эйнсли, – говорит второй и крепко пожимает мне руку. – Ну, это, мы только что сюда переехали. Понятное дело!

– Рады знакомству, – говорю я, поскольку мама вышколила нас в смысле хороших манер.

– Мы тоже! Очень хочется посмотреть на Бушвик. Твоя сестра столько про него рассказала, – говорит Эйнсли. Он слишком старательно улыбается. Улыбка из тех, за которую недолго получить по физиономии, если нарвешься на наших местных хулиганов. И все равно он симпатичный, этакий жизнерадостный щенок в специально связанной собачьей попонке, с которым иногда гуляют белые с нашей улицы; Дарий же больше похож на магазинного кота с дурным характером. – И не обращайте внимания на моего младшего брата, он дуется, потому что не хотел уезжать с Манхэттена.

– Чел, ничего я не дуюсь. Просто… приспосабливаюсь, – отвечает Дарий, скрещивая руки на груди.

– Да уж, к такому поди приспособься, – говорю я, и мое любопытство касательно этих парней разом отключается. Не люблю я, когда плохо отзываются о моем районе, особенно если это люди, которые говорят «понятное дело» и «чел». Я корчу Дарию злобную бушвикскую рожу, но он, похоже, не врубается. Просто стоит, выпятив верхнюю губу, как будто принюхивается к вони своего занудства.

– Мы тут всю жизнь прожили. Так что спрашивайте, что хотите, – продолжает Лайла. – Я вам покажу, где баскетбольная площадка, познакомлю со здешними классными парнями. Прежде всего с Колином. Он у нас крутой. А Марисоль знает, где лучшие цены на хлеб и молоко. В бодегу к Эрнандо не ходите. Он как налепил себе вывеску «органическое», так все цены задрал.

Я как раз хотела остановить Лайлу, чтобы она больше не позорилась, но первой ее прервала Марисоль, которой не терпелось заняться собственным бизнесом:

– Я Марисоль, но вы меня можете звать Мари Денежка, а почему – скоро поймете. Вас вряд ли заинтересуют мои финансовые консультации. Судя по всему, вам и без них хорошо, но у нас тут все немного по-своему. Может, вам и полезно будет знать, как оптимальнее потратить миллион долларов. Плату я беру по часам. Причем мелкими купюрами, – заявляет она, демонстрируя свои брекеты и поправляя очки.

– Оптимальнее потратить миллион долларов? Ладно. – Эйнсли смеется. – Мари Денежка. Мне нравится.

Марисоль улыбается, опускает глаза, обхватывает себя руками за плечи. Она такого не ждала – комплимента, а к нему еще и лучезарную улыбку с ямочками на щеках. Она после этого стесняется смотреть Эйнсли в глаза.

– Эй, идите сюда, помогайте! – доносится с другой стороны улицы. У нашего дома останавливается такси, с заднего сиденья выглядывает Дженайя.

Я кидаюсь через улицу, звенит велосипедный звонок, сердце едва не выскакивает у меня из груди. Я застываю, на меня мчится, визжа тормозами, велосипед, и я даже не успеваю отреагировать, когда один из мальчиков оттаскивает меня в сторону. Велосипед проносится мимо, велосипедист показывает мне средний палец – я, мол, едва не угробила его хипстерскую машину своими тщедушными метр шестьдесят. Знала я, что от этих новых велодорожек будут одни только беды. Теперь никто не смотрит, куда едет.

Я перевожу дух и тут понимаю, что Дарий все еще держит меня за локоть, а вокруг сгрудились сестры. Испуг проходит, но Дарий по-прежнему держит меня, чуть слишком крепко.

– Э-э… можешь отпустить, – говорю я.

– Да. – Дарий разжимает пальцы. – Кстати, не стоит благодарности.

– А, спасибо, – бормочу я, стараясь соблюдать правила хорошего тона.

Он отходит в сторону, лицо уже не такое напряженное, хотя от него по-прежнему воняет занудством. «Вообще-то и без спасибо обойдешься», – добавляю я в мыслях.

Дженайя выскакивает из такси, смотрит вправо и влево – движение у нас оживленное, – потом кидается ко мне.

– Зури! – восклицает она и стискивает меня в объятиях. – Я знаю, что ты по мне скучала, но это не повод прыгать под колеса!

– Очень скучала, Най-Най, – говорю я и крепко ее сжимаю. Мы стоим, покачиваясь, потом расцепляемся, но к этому времени внимание Дженайи уже переключилось на Эйнсли. Она так и впилась в него взглядом, и я чувствую, что ей хватило полсекунды, чтобы оценить все: прическу, лицо, тело, одежду, улыбку и даже зубы. И я ее не виню.

– А звать тебя… – начинает Дженайя, улыбаясь от уха до уха.

– Эйнсли, – отвечает он, улыбаясь в ответ именно ей. – Эйнсли Дарси. Мы только что приехали. А это мой младший брат Дарий.

– А, привет, – произносит Дженайя, и в словах, как всегда, – солнце, радуга, единороги. На долгую секунду повисает неловкое молчание, только Бушвик шумит, как обычно. Я чувствую, что Дженайе не придумать, что бы такое сказать интересное, хотя она и приехала издалека, познакомилась там с новыми людьми, испытала много нового, многому научилась. Моя старшая сестра не большой специалист по таким играм, хотя и провела целый год в колледже.