Элис Осман - Я рожден(а) для этого

– Боже, – говорит Джульетта, хотя мне кажется, что до нее не дошла вся серьезность ситуации. – Ты, наверное, переживаешь?

– Да не особо. Мама просто не понимает. Сама подумай: всю эту неделю мы будем сидеть дома, смотреть фильмы, потом у нас сходка фандома, встреча с группой и в четверг – концерт. Ничего опасного. А эта школьная церемония все равно никому не сдалась.

Джульетта опускает руку мне на плечо и пафосно произносит:

– «Ковчег» не забудет твою жертву.

– Спасибо за поддержку, товарищ, – не менее пафосно отвечаю я.

Перед выходом со станции Ноттинг-Хилл-Гейт у меня в кармане оживает телефон. Я смотрю на экран – папа наконец ответил.

Папа

Мама успокоится. Просто пиши нам, когда будет возможность. Я понимаю, что пропущенный выпускной – еще не конец света. Мама всего лишь волнуется, не совершаешь ли ты ошибку. Но мы понимаем, что ты хочешь независимости, и знаем, что ты умеешь выбирать друзей. Тебе восемнадцать, ты сильная, здравомыслящая девушка. Я знаю, что мир не так плох, как думает твоя мать. Но ее воспитывали в иной системе ценностей: она уважает традиции и академические достижения. А я в юности примерным поведением не отличался. Ты должна жить своей жизнью, иншаллах! И сделай уже наконец хоть что-нибудь, о чем я смогу написать, скучная ты девчонка!!

Люблю тебя.

Что ж, хотя бы папа на моей стороне. И почему я не удивлена? Думаю, он надеется, что в конце концов я найду каких-нибудь не слишком опасных приключений на пятую точку, и он использует их в качестве сюжета для своих самиздатовских романов.

Я показываю сообщение Джульетте. Та вздыхает.

– «Мир не так плох». До чего оптимистично.

– И не говори!

Мы останавливаемся в Лондоне у бабушки Джульетты. Сама Джульетта живет за городом, и оттуда сложнее добираться на сходку фандома и на концерт. Я, разумеется, ничуть не возражаю.

Семья Джульетты, мягко говоря, не бедствует, и по дому в Ноттинг-Хилле это сразу видно. О благосостоянии ее родителей я догадалась еще на заре нашей дружбы, когда Джульетта не моргнув глазом потратила пятьсот фунтов на всякие товары с символикой «Ковчега», чтобы победить в розыгрыше, – и ничуть не расстроилась, когда ничего не вышло. Я за долгие годы пребывания в фандоме накопила денег только на плакат и толстовку с «Ковчегом».

И, конечно, на билет, который распахнет для меня двери Арены О2 – огромного стадиона, где в четверг пройдет встреча «Ковчега» с фанатами.

– А здесь круто, – говорю я, когда мы оказываемся в прихожей. Пол покрыт кафельной плиткой. Все вокруг белое, а на стенах висят настоящие полотна.

– Спасибо?.. – с долей неуверенности откликается Джульетта. Кажется, она понятия не имеет, как реагировать на мои слова. Чаще всего я стараюсь не заострять внимание на том, насколько ее семья богаче моей. Боюсь, нам обеим от этого станет неловко.

Я разуваюсь, и Джульетта отводит меня в комнату, где мы будем спать, чтобы я оставила вещи. В доме хватает свободного места – я могла бы устроиться в гостевой спальне или в кабинете, – но разве смысл ночевок у друзей не в том, чтобы до рассвета болтать под одеялом и грызть чипсы, пока на заднем плане бормочет дурацкая романтическая комедия?

Потом Джульетта знакомит меня с бабушкой – ее зовут Дороти. Невысокая, как и Джульетта, она выглядит моложе своих лет (хотя я толком не знаю, сколько ей). Длинные волосы выкрашены в песочно-желтый цвет. Она сидит в дизайнерских сапогах за кухонным столом, печатая что-то на ноутбуке. На кончике носа поблескивают очки.

– Здравствуй, – тепло улыбается она. – Ты, верно, Ангел.

– Ага! Здравствуйте!

Ладно, соглашусь: когда люди называют меня Ангелом в реальной жизни, это странно.

– Волнуешься из-за концерта? – спрашивает Дороти.

– Еще как!

– Да уж надо думать. – Дороти закрывает ноутбук и встает. – Что ж, постараюсь не путаться у вас под ногами. Уверена, вам с Джу о многом нужно поговорить!

Я заверяю Дороти, что она ни в коем случае нам не помешает, но она все равно уходит, и я чувствую себя немного виноватой. Никогда не умела вести себя с бабушками и дедушками: мои-то либо умерли, либо живут очень далеко. Об этом я тоже стараюсь не распространяться.

– Итак! – восклицаю я, потирая руки. – Что у нас есть из провизии?

Джульетта откидывает волосы назад и упирает ладони в кухонный стол.

– К такому жизнь тебя не готовила, – говорит она, загадочно вскидывая бровь.

После чего показывает мне запасы на неделю – в основном это пицца и газировка J2O всевозможных вкусов. Затем она спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь прямо сейчас, и я выбираю классическую «Апельсин и маракуйя». Ненавижу, когда во время разговора руки ничем не заняты. Куда прикажете их девать?