Лаура Имай Мессина - Телефонная будка на краю земли

Юи сомневалась, что он был одним из спасенных. Ей казалось, что потеря, которую перенес он, не новая, давняя и что ни одна новость из тех, что приходили сюда, не могла затронуть его. Все хотя бы раз в день обращались в Информационный центр с вопросом о своих близких, он – нет. Никто не пытался заговорить с ним о чем-либо, кроме как о времени раздачи еды, очереди в душ, о приходе врачей, к которым можно было обратиться за помощью, об упражнениях, полезных для кровообращения. Все плакали или с трудом сдерживались, чтобы не плакать на глазах у других, а он – нет. Возможно, он пришел сюда, чтобы побыть среди людей, возможно, у него даже был дом, а здесь он просто спасался от одиночества.

Нужно отметить, что никто из спасшихся не позволял себе усомниться в других. Все слишком боялись сделать еще больнее и без того раненому человеку. Но Юи на всякий случай подготовилась: если бы кто-нибудь подошел к мужчине и спросил, зачем он смотрит на все через этот голубой пластмассовый прямоугольник, она бы вмешалась. «Он играет, он обещал внуку», – ответила бы она. А если бы этот кто-то спросил, что это за игра такая и, вообще, уверен ли он, что с внуком все в порядке, она бы многозначительно промолчала, чтобы не смели больше задавать вопросы.

Правда, а точнее то, как Юи ее себе представляла, состояла в том, что взгляд на мир через рамку попросту успокаивал этого человека: в ней все виделось ему обозримым, решаемым. Жаль, что других это не могло утешить. С сумасшедшими намного проще, когда ты не до конца уверен в их безумии.

По ночам, лежа на своем покрывале, Юи перемежала в памяти лица дочери и матери, обломки прошлой жизни и картины моря с портретом этого коренастого мужчины, представляла себе его дом, наверняка заваленный всяким хламом.

Юи сама не знала, почему так зациклилась, но она то и дело его вспоминала. Во время бессонницы на высоком потолке спортзала она рисовала, как этот человек с непропорциональным медвежьим телом случайно находит фотографию в рамке, берет ее в руки, переворачивает, ослабляет держатели и вытаскивает снимок. Особенно ярко ей представлялся следующий момент, Юи прокручивала его в голове десятки раз: мужчина поднимает рамку на уровень лица – и комната, улица, все вещи, которые переполняют мир за окном, в одно мгновение становятся приятными и умиротворяющими. Ее очень успокаивала эта воображаемая сцена.

И теперь, сидя на скамейке в «Белл-Гардиа», Юи, совсем как тот мужчина, рассматривала тело Фудзиты-сана, разделенное на прямоугольники. Их чертили деревянные рейки (две длинные вертикальные и пять коротких горизонтальных), скреплявшие стекла в двери будки. В каждом прямоугольнике заключалась часть Фудзиты-сана: фрагмент руки или отрезок ноги.

Она несколько раз отводила взгляд, боялась, что он заметит ее любопытство. Но Фудзита-сан ничего не замечал. Он увлеченно рассказывал жене о дочери: «Да, Хана все еще не говорит, но я верю в лучшее, и педиатр тоже». Он убеждал ее, что это вопрос времени, что переживания детей часто имеют физические проявления и могут буквально встать комом в горле. Это не такая уж редкость, как все думают.

«У мамы все хорошо, она очень заботливая бабушка». Дальше речь шла о соседках по дому, воспитательницах в детском саду, подружках. Все сводилось к тому, что Хану все любят и она поправится. Хорошо бы это произошло до школы.

Прямоугольник, в котором только что был затылок Фудзиты-сана, вдруг опустел. Он стал на один прямоугольник ниже – наклонился за стоявшим на полу рюкзаком. Когда Фудзита-сан вышел из будки, лицо было взволнованное, но он улыбался. Как будто хотел сказать: «Все хорошо. У нее все хорошо, у меня все хорошо, все образуется».

Только спустя год Юи рассказала Фудзите-сану о человеке с рамкой и о том дне, когда она сама попала в голубой прямоугольник. Именно в тот день впервые за несколько недель она ощутила себя видимой, ощутила, что ее видят по-настоящему . Это оказался первый и последний раз – через три дня мужчина исчез. Никто не упоминал о нем, и она никого не спрашивала. О ком ничего не известно, о том нечего и сказать. О ком ничего не известно, тот не имеет значения.

В том замкнутом пространстве Юи поняла и усвоила еще одну важную вещь: достаточно молчать о человеке, чтобы он исчез навсегда. Именно поэтому имело смысл вспоминать прошлое, говорить с людьми, говорить о людях. Слушать, как люди рассказывают о других людях. И даже разговаривать с мертвыми, если это необходимо.