Гленнон Дойл Мелтон - Держись, воин! Как понять и принять свою ужасную, прекрасную жизнь

Мы решили сразу же сказать детям о смерти Джейкоба, чтобы они не узнали об этом случайно. Чейз и девочки играли в гостиной. Мы с Крейгом сели рядом с ними.

– У нас есть очень печальная новость, ребята, – сказала я.

Дети напряглись и повернулись ко мне.

– Сегодня утром умер Джейкоб, – спокойно и тожественно произнесла я.

Я решила не пытаться смягчить удар, ходя вокруг да около.

Тиш сразу же заплакала. Я подняла ее, она уткнулась мне в волосы и свернулась на моих коленях клубочком, чтобы защититься от страшной новости, а Чейз быстро прикрыл рот рукой, но я успела заметить усмешку, которая скривила его губы. Нервная усмешка всегда была его первой линией обороны. Он спросил, можно ли увидеть Джейкоба. Я пересадила Тиш на колени Крейга. Расстроенная Эмма прижалась к Тиш и ласково гладила ее по голове. А потом она хлопнула ее по лбу и усмехнулась. Хныканье Тиш превратилось в плач. Мы с Крейгом понимающе переглянулись, и я повела Чейза наверх, посмотреть на Джейкоба.

Чейз вошел в свою комнату и, словно солдат, промаршировал прямо к аквариуму. Увидев безжизненное тельце Джейкоба, он заметил, что яркий цвет рыбки сменился на серый. Он спросил, почему это случилось, но ответа ждать не стал. Чейз прикрыл глаза маленькой ладошкой второклассника, и слезы, наконец, брызнули. Они заструились по его щекам. Плечи поникли и вздрагивали. Он прижался ко мне.

Мне страшно хотелось сказать Чейзу, что все в порядке , мы заменим Джейкоба новой, более красивой рыбкой, целой стайкой рыб , но не стала этого делать. Это было его первое столкновение со смертью, и не стоит показывать ему, что смерть можно обмануть простой заменой. Я не стала учить его, что боли можно избежать, ее можно забыть или обойти. Он должен был понять, что смерть несет с собой горе, потому что она окончательна и бесповоротна. И мы сели на его кровать и крепко обнялись.

Чейз плакал, дрожал и просил у меня ответов.

– Дело не в Джейкобе, мама, – сказал он. – Все, что мы любим, должно умереть. Как же это пережить?

И прежде чем я успела ответить, он добавил:

– Да, знаю, ты будешь говорить про небеса. Но откуда ты знаешь, что это на самом деле? Ты не знаешь. И я не знаю, можно ли в это поверить…

Не буду утверждать, что красноречиво отвечаю на блестящие вопросы моего сына. Я просто благодарна за то, что могу искренне ответить ему: «Да, я верю в то, что существуют небеса, хотя и сомневаюсь, что они похожи на то, как нам их описывают». Когда Чейз спросил меня, как я в это верю, я ответила: верю, потому что должна – если бы я не верила, то ужас охватил бы наши сердца. Мы жили бы в страхе навсегда потерять любимых людей. И у нас не было бы ни радости, ни надежды. И наши души умерли бы. Я сказала сыну, что верю, потому что у меня нет другого выбора, я просто обязана верить. Если бы не верила в жизнь после смерти, то не смогла бы жить настоящей жизнью до смерти. Меня охватила бы паника и безумный страх. А когда Чейз спросил меня, какими я представляю себе небеса, то ответила: небеса – это место, где все безгранично любят друг друга.

– Но почему, мама? – спросил он. – Почему Бог посылает нас сюда, где столько боли? Почему Он заставляет нас любить то, что мы обязательно потеряем?

И я ответила ему, что мы любим людей и животных не потому, что они будут с нами вечно. Мы любим их, и любовь меняет нас, делая лучше, добрее, реальнее и здоровее. Любовь к людям и животным делает нас по-настоящему сильными – и по-настоящему слабыми. И даже если животные и люди уходят, даже если они умирают, они делают нас лучше . А мы продолжаем любить, зная, что можем потерять. Мы любим, потому что любовь учит и меняет нас. Нужно любить. Бог послал нас на эту землю, чтобы мы научились любить и принимать любовь. Так мы готовимся к небесам.

Когда я замолчала, Чейз посмотрел мне прямо в глаза. Слезы его высохли, и он сказал:

– Да, я тоже в это верю. Ты говоришь правильно, мама. Я в это верю.

Через пару минут в комнату Чейза пробралась Тиш. Глаза у нее были красными, губы дрожали. Она залезла на кровать и втиснулась между мной и Чейзом. За ней пришли Крейг и Эмма. Они устроились на полу.

– Я хочу, чтобы Джейкоб ожил, – прошептала Тиш.

Чейз повернулся к ней и с блеском в глазах ответил:

– Он не может вернуться к нам, но будет жить на небесах. Все не так печально, Тиш.

Чейз перестал плакать. Иногда единственный способ преодолеть свое горе – помочь более слабому пережить это чувство.

Я с благодарностью вошла во врата надежды, открытые для нас Чейзом. И ждала его разрешения, потому что первый шаг от отчаяния к надежде должен сделать тот, кто был ближе всего к ушедшему. Никому больше не позволено бросаться вперед и распахивать двери. Таково правило.