Гленнон Дойл Мелтон - Держись, воин! Как понять и принять свою ужасную, прекрасную жизнь

Само собой разумеется, между нами и парой, описанной в песне, имелись серьезные различия. Ну, во-первых, мы предпочитаем персикам груши. Но в остальном сходство было поразительное.

Песня понравилась нам обоим. Крейг прослезился. И мы решили, что это и есть наша песня. В нашей жизни случился важный момент.

Вот так я рассказывала себе эту историю. Но тем вечером, когда мы ложились спать, Крейг спросил:

– О чем ты напишешь завтра?

– О нашей песне, конечно…

– О какой нашей песне?

Я замерла и испуганно посмотрела на Крейга, а он смотрел на меня, ничего не понимая.

А потом я начала обдумывать, что в действительности произошло тем утром, и ситуация предстала передо мной в совершенно ином свете. Вообще-то, пока мы слушали песню, Крейг что-то смотрел на своем iPhone. А потом я вспомнила выражение его лица – песня ему явно не понравилась. Я вспомнила, как он бормотал «о-о-о!», «да, дорогая» и «угу», даже не взглянув на монитор. Гммм… И я призадумалась: а сколько других замечательных событий были совсем не такими, какими их рисовало мое воображение? Наверное, немало. Нет, не хочу этого знать. Я стараюсь никогда не позволять нежеланию других людей вставать на пути моих представлений о нашем общем опыте.

В первые девять лет нашего брака я мило закатывала глаза и смеялась над подобными издержками коммуникации. Мальчики – они такие мальчики. Ну вы понимаете… Но потом это стало веселить меня меньше.

У нас с Крейгом имелись две постоянные проблемы. Мне было грустно, когда меня не слушали. А Крейг злился, если не понимал происходящего. Я начала понимать, что эти проблемы связаны между собой. Обе были связаны с близостью. Нам с Крейгом не хватало близости. Когда мы общались, нам недоставало друг друга, потому что общение проходило на разных уровнях. Я находилась вверху и внизу, а Крейг – по середине. Мы не соединялись. Даже когда занимались сексом, мы тоже не сливались.

Крейг желал физической близости, а мне это казалось странным и неприятным, поскольку я не чувствовала истинной близости в других сферах. Если мы не соединялись на кухне, в гостиной, на заднем дворе или за обеденным столом, то не могли соединиться и в спальне. Мы просто совершали определенные движения. И, как мне казалось, этих движений Крейгу вполне достаточно.

И это действительно тревожит меня. Мне хочется большего в каждой комнате нашего дома. И если я не ощущаю настоящей близости, то не хочу имитировать ее. Я просто этого не выношу.

Для меня близость – это общение. Общение происходит через слова – написанные, произнесенные или эмоционально выраженные. Именно так мы получаем доступ к сердцам и умам друг друга.

Близкий друг – это тот, кто замечает, когда я говорю что-то важное, и никогда этого не забывает. Каждое чувство, история и тайна – это подарок. Хороший друг понимает это и никогда не отмахнется. Он будет хранить мои дары в особом месте и никогда их не потеряет. И мои силы и время не будут потрачены впустую. В близких отношениях каждый разговор важен и дорог. Партнеров соединяет именно то, чем они делятся друг с другом. Близкие друзья становятся хранителями друг друга. Я храню твою историю в своем разуме и несу ее для тебя. Я – дневник твоей жизни. Я знаю, что ты сделаешь в следующий момент, потому что знаю, что делала в прошлом. Мы общаемся абзацами с помощью взглядов или движениями бровей. Когда наши взгляды встречаются за общим столом, я телепатически понимаю, что ты вспоминаешь то же самое, что и я, и в тот же самый момент. В такие мгновения мы оказываемся на одной и той же странице наших историй.

Такая телепатическая связь есть у меня с моими близкими подругами. Благодаря этой связи я чувствую себя спокойной, любимой и понятой. Мне посчастливилось получить от подруг драгоценные подарки. Когда общаюсь с близкой подругой, та не просто слушает и запоминает мои рассказы. Она останавливается, думает и дает мне что-то взамен. И старается укрепить наши отношения. Задает мне вопросы, потому что действительно хочет понять. Я ощущаю обратную связь с ней. В лучшем случае она дает мне понимание. Я всегда могу рассчитывать на чувство юмора и сочувствие подруг. Я уверена в своих подругах – и могу довериться им.

С Крейгом все по-другому. Иногда я рассказываю ему истории – истории, которые для меня по-настоящему важны. Но он ничего не запоминает. Крейг наверняка не знает, что в восемь лет у меня были две кошки – Гумми и Блэки. Когда у Гумми появились котята, она спрятала их в шкафу в моей спальне и бросила. Когда я нашла котят, все уже умерли, кроме одного. Я позвонила в круглосуточную ветеринарную службу, и мне сказали, что кормить котенка нужно сливками с помощью пипетки. Я послушалась. Целые дни проводила с котенком. Назвала его Миракл, Чудо. К сожалению, мозг котенка пострадал, несмотря на все мои старания. И он бросался на всех членов нашей семьи, кроме меня. И от этого я любила его еще сильнее. Он считал меня своей мамой. Через три года Миракл попал под машину возле нашего дома.