Гленнон Дойл Мелтон - Держись, воин! Как понять и принять свою ужасную, прекрасную жизнь

– Папочка! Папочка!

Все, кто находился в магазине – и работники, и покупатели, – останавливались и смотрели на Чейза, Крейга, плакаты и фигуры. Это было странно. И не особо смешно. Просто странно.

Под Новый год мы, как всегда, отправились в Огайо. Родственники мамы жили в Огайо, и я люблю это место. У Тиши четыре сестры и два брата. У них тринадцать детей, которые стали моими первыми лучшими друзьями. Всей этой безумной, прекрасной и дружной ордой руководили Алиса Флаэрти и Билл Кишмен, мои бабушка и дедушка.

Мой дед был прекрасным хирургом. Он умер двадцать пять лет назад. А Алиса все еще брыкается. Ей восемьдесят восемь лет, и она по-прежнему самая жизнерадостная ирландка по эту сторону океана. Если ей позвонить, то она не ответит, потому что наверняка будет в Вегасе. А поскольку там она страшно занята, вы непременно услышите ее голосовую почту: «Я в пабе. Не приставай. Если вернусь, перезвоню».

Больше полувека назад бабушка и дед познакомились в баре возле больницы, где он работал хирургом, а она – медсестрой. Алиса выпивала с подружками, и тут к ней подошел Билл и скромно спросил:

– Извините, вы медсестра?

Алиса посмотрела на Билла, потом перевела взгляд на свою форму и ответила:

– Нет, Эйнштейн, я – пожарник!

Это была любовь с первого взгляда. Они счастливо прожили в браке сорок лет, руководствуясь неписаным правилом: Алисе позволялось и дальше быть… скажем так, Алисой. Помимо свойственной всем Флаэрти страстности и ярости, у нее было еще одно качество: полное отсутствие здравого смысла. Никто из членов нашей семьи никогда не стремился руководствоваться здравым смыслом. Это для нас было слишком заурядно. Мы всегда были выше этого.

Как-то днем Алиса с моей матерью пришли на парковку и оказались перед воротами. На воротах висела табличка «Тянуть. Автоматические ворота». Алиса воздела руки к небу и воскликнула:

– Что, черт побери, происходит? Какого черта я должна ТЯНУТЬ автоматические ворота?

Машина стояла на парковке. Алиса начала изо всех сил тянуть ворота вверх, прежде чем мама поняла, в чем суть.

В другой раз Алиса отправилась в торговый центр, который находился в пяти километрах от ее дома. Этот центр она посещала регулярно больше сорока лет. Через полчаса она вернулась. Мой дядя вышел из дома, чтобы помочь ей с пакетами. Она велела ему убираться. Оказалось, она заблудилась и вернулась, чтобы начать весь путь сначала. От собственного дома.

Такова моя бабушка. Нет смысла спорить с ней или приводить какие-то доводы. Если кто-то пытается это сделать – значит, он знаком с Алисой недостаточно долго. Лучше просто сесть и посмеяться вместе с ней. Не стоит пытаться исправить Флаэрти. Мы не считаем себя неправильными. Просто думаем о более важных вещах, а не о том, как благополучно и спокойно плыть по течению. Алиса и ее потомки – это идеальные собеседники для тех, кто нуждается в помощи. Моя большая семья – доказательство того, что в мире много людей, которые вполне довольны собой и своей жизнью. Это немного пугает. Но в то же время вносит свежую струю.

В детстве Огайо был для меня раем. Братья и сестры Тиши остались в родном городе и обзавелись там семьями. Поездки к ним были главным событием моего детства. Мы целыми днями плескались в бабушкином бассейне. К закату мы уставали, вытирались, ели пиццу и обдумывали, чем займемся ночью. Сон в наши планы никогда не входил. Мы с Карен были старшими. Карен – моя героиня. Я считала ее самой красивой девочкой на планете (так оно и есть). Мы с ней болтали до тех пор, пока не начинали гаснуть уличные фонари. А когда вставало солнце, пробирались на кухню и наполняли тринадцать мисок воздушным рисом, посыпая их сверху сахаром. Уверена, что о большой семье (и о сахаре!) я начала мечтать на бабушкиной кухне, когда готовила завтрак вместе с Карен.

Мама Карен – моя тетя Джуди. Она очень похожа на Алису. И тоже необычная. Если вы ей понравились, считайте, вам повезло. Если она вас невзлюбила, то лучше держаться от нее подальше. И еще один совет: если вы голодны, то лучше отправиться к кому-нибудь другому. Гены Флаэрти-Кишменов делают нас совершенно бесполезными на кухне. Никто из моих родных не умеет готовить. Никто – а нас довольно много.

Как-то раз, когда Карен была еще ребенком, Джуди решила «испечь торт». До этого дня она никогда не делала даже сэндвичей. Честно говоря, до этого дня она даже никогда не покупала продуктов. Вам может показаться, что я преувеличиваю, – отнюдь. Продуктовые магазины Джуди раздражали, а женщин из нашей семьи всегда лучше держать в спокойном состоянии, насколько это возможно для ирландок. Но в тот день Джуди решила твердо: десятилетняя Карен должна была ей помочь. Бедная Карен пришла в ужас.