Гленнон Дойл Мелтон - Держись, воин! Как понять и принять свою ужасную, прекрасную жизнь

– Я знаю. Он такой!

Дорогой Крейг,

не так давно, когда уложили детей спать, мы с тобой уселись на нашем большом зеленом диване и стали рассматривать фотографии наших малышей. Мы оба говорили о том, какие они милые и очаровательные на этих фото. Они словно замерли, не в силах двинуться, подраться или начать выпрашивать конфеты. Мы говорили о том, как сильно любим их – особенно когда они спят. Немного помолчав, я сказала:

– Сегодня я люблю тебя сильнее, чем в день нашей свадьбы.

Ты помолчал и ответил:

– Я тоже. Но, честно говоря, в день свадьбы мы не любили друг друга по-настоящему.

Я вытаращила глаза. Даже отстранилась от тебя и задумалась: уязвлены ли мои чувства твоим признанием. А потом оба расхохотались, хотя я чуть-чуть всплакнула. Мы впервые признались друг другу, каким странным и пугающим был тот день. День, когда мы соединились в конце длинной белой дорожки на дворе дома его родителей и пообещали любить друг друга, пока смерть не разлучит нас. В тот день оба были уверены лишь в том, что во мне живет маленький человечек. И знали, что со временем, если правильно сделаем следующий шаг , каким он нам представлялся, Все-Будет-Хорошо.

Мы впервые признались друг другу, что наш брак был союзом по соглашению, как это бывает в Индии. Только нас соединили не традиции и родители, а вино и неосторожность. И, может быть, Бог. Но любила ли я тебя в тот день? Думаю, вряд ли, потому что совершенно тебя не знала. Ты был еще не развернутым мной подарком.

Я не знала тебя и тогда, когда мы привезли Чейза домой из больницы и положили его на пол нашей маленькой квартирки. Взглянув на твое лицо, я поняла: больше не о чем беспокоиться, потому что теперь ты законно заботишься о нас.

Тогда я не знала, что мы с тобой будем каждую ночь вместе ложиться в постель, браться за руки под одеялом и просить Господа защитить наших малышей и нас самих. Не знала, что, проснувшись среди ночи, услышу, как ты напеваешь нашей дочке колыбельную. Не знала, что ты позволишь моей сестре поселиться в нашем доме и примешь ее всем сердцем. Не знала, что обнимешь сестру и избавишь ее от сердечной боли своим объятием, бургером из индейки и дурацким танцем на кухне.

Не знала, что твоя доброта, щедрость и преданность станут спасательным плотом для моих родителей в разгар их жизненного шторма. И только ты, оставаясь самим собой, сумел поддержать в них веру в людей.

Не знала, что ты будешь обнимать меня по ночам во время наших проблем и сложностей. И как будешь успокаивать меня, потому что мы никогда не сдадимся.

Не знала, что, когда ты будешь по утрам уходить, я буду ощущать твой нежный дух в Чейзе, твою веселость – в Тиш и твою любовь – в Эмме. Не знала, что ты всегда будешь со мной.

И когда я начала записывать наши глупые, обыкновенные ежедневные приключения, не знала, что, перечитав их, пойму: это История Любви.

Я познакомилась с Крейгом 4 июля 2000 года во время забега по барам в Вашингтоне, округ Колумбия. Забег по барам – это такая забава, когда сотни людей вместе кочуют из бара в бар, от души напиваясь в каждом. Цель забега – внушить пьяным людям, что они чего-то добились, кроме заурядного удара по печени и репутации. Во время забега в нескольких кварталах Вашингтона перекрывают движение, и улицы заполняются парнями и девушками с пластиковыми стаканчиками. И каждый пытается поразить окружающих.

Впервые я заметила Крейга в 10 утра. К тому времени выпила всего три – или семь? – кружек пива и выглядела более или менее сносно. Стоя на тротуаре, мы с моей лучшей подругой Даной изучали людское море. Я увидела Крейга и подумала, что он недурен собой. Загорелый и веселый. Крейг всегда был загорелым и веселым.

Я ущипнула Дану. Она его знала, я это помнила. Крейг был на год нас старше и учился в нашей школе. Дана росла по соседству с ним. Ее подружки частенько подсматривали из окон, наблюдая, как Крейг, без рубашки, стрижет газон. Мама Даны, которую я нежно любила, позже рассказывала мне, что и ее подруги делали то же самое, когда собирались поиграть в бридж.

Мы подошли поздороваться. Дана нас познакомила. Крейг широко улыбнулся, прищурился, и у меня душа ушла в пятки. Словно окаменела. Так всегда бывало в присутствии парней – и всегда будет. Крейг был ослепителен. Весь в синем. Он улыбался. Я подумала, что сейчас умру. Мы немного поболтали. Не помню, о чем мы говорили, потому что думала только о том, что меня бросало то в жар, то в холод. В такую жару после семи кружек пива нелегко чувствовать себя хорошо. Наш разговор закончился слишком быстро. Меня увидели мои друзья, а его – его приятели. Мы попрощались и улыбнулись друг другу. Было слишком рано и слишком светло, чтобы без смущения обменяться телефонами.