Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 3

– А он пусть гововой об стенку! – распорядилась девочка.

Она схватила теленка, подбежала к стене и стала тыкать его головой.

– Ах, бедный мой малыш, тебе больно? – В роли коровы-нормандки Спаситель был бесподобен.

– Нет, – замахала руками малышка. – Мама нисего не видит, она всё ессё говоит по теефону.

Смартфон мадам Фукар снова звякнул. Но она убрала его в карман. Спаситель, сидевший по-турецки на полу, повернул к ней голову:

– Так ваша дочка, говорите, бьется головой об стенку?

– Недавно набила себе здоровенную шишку. Я рассказала это доктору Дюбуа-Герену, нашему семейному врачу, и он мне посоветовал обратиться к вам.

– Всё? Больсе не игхаем? – закричала Майлис.

– Играем, конечно. Во что ты хочешь поиграть?

– В абаку, – ответила девочка. – Абака – это будес ты.

– Абака?

– Ну да. Абака – гав-гав!

– Ах, собака! Гав-гав! Ррр!

– Она кусаеса?

– Нет, это добрая абака… то есть добрая собака, – поправился Спаситель.

Но девочка решила убедиться сама – она положила руку ему на голову и погладила, как настоящую собаку. Но тут же отдернула руку и спрятала за спину:

– Будут г’исты! – Потом подумала и рассудительно сказала: – Собака чёйная. У нее чёйный папа и чёйная мама. Но я ее любью.

– А хочешь, я кое-что тебе скажу? – спросил Спаситель, поднимаясь с пола. – Большая чёрная собака ужасно рада с тобой подружиться.

Он пересел в рабочее кресло и только открыл рот, как зазвонил его домашний телефон.

– Вот видите, вы тоже! – заметила мадам Фукар.

– К моему телефону подключен автоответчик, – спокойно сказал Спаситель. – У вас прекрасная дочка, мадам Фукар, поздравляю. Но ей четыре года, и с ней нужно играть, а не сажать ее за планшет, нужно рассказывать ей сказки, а не крутить мультики, нужно расчесывать ей волосы, даже если ей это не нравится, и нужно говорить ей «нет», когда она хочет надеть на себя что попало. Конечно, все это не сделается в один день, но если твердо решить, то начать можно прямо сегодня. Как вы думаете?

Мадам Фукар сжимала в кармане смартфон. Она родила дочь в тридцать один год и плохо понимала, что с ней делать, – ее жизнь была и без того переполнена. Работа по шестьдесят часов в неделю, рассказывала она Спасителю, дома вдвоем с другом за столом – каждый уткнувшись в свой смартфон. То был союз двух перегруженных работой одиночек, и все шло хорошо, пока не появилась Майлис – сбой в системе. Неуправляемая «вещь».

– Ну давай зе игхать! – Майлис капризно топнула босой ножкой.

– Нет! Сейчас я разговариваю с мамой, – ответил Спаситель. – А ты пока построй ферму на столе.

Майлис послушно села за столик и высыпала на него игрушки из коробки. Сначала она молчала, потом стала шептать себе под нос названия животных, которых доставала: собака, лошадь, курица. И наконец, принялась тихонько говорить за них.

Она играла, а ее мать, соскочив с вечно летящего на всех парах неведомо куда поезда, сидела и смотрела на нее.

Провожая маму с дочкой до двери, Спаситель заметил, что Майлис держит руки за спиной.

– Что ты у меня утащила? – спросил он.

Малышка со слезами на глазах разжала кулачки и показала корову с теленком, фигурки едва помещались у нее на ладони.

– Можешь взять их с собой, – сказал психолог. – А в следующий раз придешь вместе с папой и принесешь обратно.

Майлис, довольная, побежала по коридору, стуча теленком по стенке – тагадам-тагадам! Спаситель смотрел из окна, как они уходят по улице. Мама-корова уже опять достала телефон. Это напомнило Спасителю, что у него есть сообщение на автоответчике.

«Здравствуйте. Это Самюэль. Не знаю, получили ли вы в субботу вечером мою эсэмэску. Я написал, что виделся с отцом после концерта. Нельзя ли нам где-нибудь встретиться сегодня утром и поговорить? Я околачиваюсь тут неподалеку, но не хочу вас беспокоить».

Принять Самюэля в кабинете Спаситель не имел права. Но он ему перезвонил и сказал, что ничего не мешает друзьям выпить вместе по чашечке кофе. А минут через пять уже входил в ближайшее кафе. Самюэль поджидал его, приплюснув нос к витринному стеклу. Спаситель надеялся увидеть паренька счастливым. Но у того был измученный вид.

– Ну, как концерт? – спросил Спаситель, сев за столик напротив него.

– Я и не думал, что могу получить такой кайф от классической музыки, – Самюэль улыбнулся. – Как на другой планете побывал.

На планете, чьим солнцем был его отец. Самюэль рассказывал о нем взахлеб, но не называл ни отцом, ни по имени – Андре Вьенер. Говорил просто «он».