Мари-Од Мюрай: Спаситель и сын. Сезон 3

– Теперь ты должен мне сказать: «Расскажите о вашей матери», – насмешливо продолжала Луиза.

Из робкой девочки она вдруг превратилась в девчонку-подростка, бесцеремонно забравшуюся на кушетку с ногами в задорных розовых тапочках.

– Ты хочешь поговорить о своей матери, – откликнулся Спаситель, забавляясь неожиданной сценкой.

– Буду жаловаться, – ответила Луиза. – Уверена, к тебе поначалу все приходят пожаловаться. Разве не так?

Она вытянула вверх правую ногу в жемчужно-серых легинсах, прямую, безупречной формы, и принялась говорить, вертя ступней в разные стороны, как на гимнастической тренировке.

– Мама меня не любит. Только прикидывается на людях. Но я знаю, она любит только мальчиков. Моего брата – да. А я ей кажусь кривлякой. Только и слышу: «Перестань кривляться!» Вот скажи, разве я кривляюсь?

Задранная нога застыла.

– А что значит «кривляться»? – отбил мяч Спаситель.

Луиза поменяла ногу и теперь вертела левой ступней.

– Ну, это значит хныкать и бояться, например, выносить мусор в подвал. «Давай-давай, закаляй характер!» – сказала Луиза грубым голосом, изображая мать, которая шпыняла ее в детстве. – Она мне все время твердила, что я ничего не добьюсь в жизни из-за своей бесхарактерности. – Луиза помолчала. – И до сих пор твердит.

Она вскочила, снова села, изображая теперь Спасителя, и, склонив голову набок, сказала сладким голосом:

– Сорок пять евро. До свидания, приходите на следующей неделе.

Спаситель, глядя в ее смеющиеся глаза, с трудом удержался от ответа.

– Видал? – Луиза замахала длинными рукавами свитера, который позаимствовала в гардеробе Спасителя. – На меня напялили смирительную рубашку.

– Тебя лишили рук?

– Да.

– Совсем-совсем?

– Ага!

– И ты ничего не можешь?

– Я в плену.

Спаситель встал, наклонился над кушеткой, связал рукава, поднял Луизу и, прижав к себе так крепко, что она протестующе пискнула, поцеловал. Но игра прервалась – кто-то трижды стукнул бронзовой колотушкой в парадную дверь.

– Клиент? – спросила Луиза.

– Пациент, – поправил ее Спаситель профессиональным тоном. – Ну да, он звонил вчера вечером.

Но Сент-Ив совершенно забыл про звонок. Посетитель, послушавшись призыва таблички на двери: «Стучите и входите», уже усаживался в приемной. Спаситель быстро развязал рукава свитера и подтолкнул Луизу к портьере в глубине кабинета, за которой скрывалась дверь на другую половину дома. Чмокнул в щеку и шепнул:

– До скорого!

Потом поправил портьеру, вытряхнул из головы образ Луизы с ее стройными ножками и задорными тапочками и вышел к новому пациенту:

– Месье Кермартен?

Человек лет пятидесяти, волосы пышные, седоватые, приятное лицо. Войдя, он застыл, уставившись в потолок. Спаситель указал ему на кресло:

– Садитесь, пожалуйста.

– Да-да, спасибо, – отозвался месье Кермартен и примостился на кушетке.

Спаситель покашлял, соображая, с чего бы начать.

– Вы сказали по телефону, что наблюдаетесь у доктора Спесивье. Это она вас направила ко мне?

Маловероятно. Доктор Спесивье наверняка считала себя более компетентным специалистом, чем какой-то частный психолог. И действительно, Кермартен покачал головой и сказал, что мадам Спесивье не умеет слушать и только «пичкает вас дурацкими таблетками».

– Можете смеяться, но я решил обратиться к вам из-за вашего имени.

– Спаситель?

Его это совсем не удивило. Многие люди приходили к нему потому, что он носил такое многообещающее имя.

– Нет, – возразил Кермартен. – Я имел в виду фамилию.

– Сент-Ив?

– Да. Моя фамилия Кермартен. А святой Ив, бретонский святой, живший в XIV веке, зовется Кермартенским. Ив Кермартенский. Я усмотрел между нами связь. Сент-Ив и Кермартен. – Он засмеялся, словно подшучивая над самим собой.

– Понятно, – кивнул Спаситель.

– Что понятно?

– Простите. Я хотел сказать, я вас слушаю.

– А-а, хорошо… Вы, я вижу, недавно перекрасили потолок?

Спаситель открыл было рот, чтобы машинально ответить, но спохватился:

– Почему вы спрашиваете?

– А вы не хотите ответить?

– Вы строитель?

– Банковский служащий.

– Понятно.

Психолог и пациент посмотрели друг на друга, но взгляд Кермартена вновь устремился вверх, к потолку, как надутый гелием шарик. Спаситель вспомнил свитер с завязанными рукавами и решил развязать затянувшийся узел.

– Когда я тут поселился, все было отделано заново, – сказал он. – А сам я ничего с тех пор не трогал.