Марк Леви - Не такая, как все

– Смысла нет, за это я получаю у вас зарплату.

– Вы так в него верите, что готовы рискнуть карьерой? Учтите, если ничего не получится, то я вас не пощажу, шуму будет на весь Манхэттен, а это значит, что вас больше никуда на порог не…

– А если получится, и даже более того, если я открою вам ворота индийского рынка, то вы должны понимать, что простым поощрением не отделаетесь.

Уорд резко обернулся и посмотрел Сэму прямо в глаза:

– Марш отсюда, пока я не передумал!

Сэм поведал Санджаю о своем успешном разговоре с боссом, скрыв некоторые подробности. Когда такой влиятельный человек, как Уорд, соглашается рассмотреть проект, это важный первый шаг, который следует отпраздновать.

– Ты можешь хоть раз прийти вовремя, нормально одетым? – взмолился Сэм.

– Десять минут – еще не опоздание.

– Вчера ты припозднился на целых два часа!

– Согласен, но вчера у меня имелась уважительная причина: пришлось сделать крюк, чтобы проводить одну женщину на очень важную встречу.

– Можно подумать, наша была не такой важной! Что за женщина? Я ее знаю?

– Нет. Как и я, впрочем.

Сэм вытаращил глаза:

– Так и есть, у тебя с головой беда!

– Если бы ты ее увидел, то не стал бы так говорить, – укоризненно заметил Санджай.

– Что в ней такого особенного? – вскричал Сэм.

Но Санджай зашагал прочь, не удосужившись ответить.

Проходя мимо дома, где работал его дядя, он задрал голову, высматривая окна девятого этажа и гадая, досталась ли его попутчице желанная роль. Пожелав ей удачи, он побрел дальше. На Юнион-сквер, оглушенный нестройной какофонией автомобильных гудков, он отказался от намерения взять такси и спустился в подземку.

Он вышел в Испанском Гарлеме, где не было ни жилых домов с каменной резьбой, ни зеленых козырьков над входом, не говоря уж о ливрейных портье. Незатейливые постройки из красного и белого кирпича соседствовали с многоэтажными жилыми комплексами, где квартиры стоили дешево. Крепкие запахи, кричащие краски, обшарпанные фасады, выбоины в асфальте, замусоренные тротуары, мешанина языков – все это складывалось в пестрый пейзаж, напоминавший улицы его юности.

Вернувшись в квартиру, он застал Лали на диване в гостиной за вязаньем. Отчаянно гримасничая, она пыталась не дать очкам сползти на кончик носа. Дипак тем временем накрывал на стол в кухне.

– Поужинаешь с нами? – обратился он к Санджаю, не здороваясь.

– Что, если я приглашу вас обоих в ресторан?

– Насколько я знаю, сегодня не четверг, – ответил Дипак.

– Отличная мысль! – вмешалась Лали. – Куда пойдем? Так хочется разнообразия! – Она выразительно покосилась на мужа.

– Лично я голосую за американскую еду, – заявил Санджай.

Дипак обреченно вздохнул и стал убирать посуду обратно в буфет. Сняв с вешалки у двери свой плащ, он замер в ожидании. Лали отложила вязанье и подмигнула племяннику.

– Это близко, в трех кварталах отсюда, – сообщил Дипак, возглавив шествие.

На перекрестке Лали вышла на мостовую, не обращая внимания на красный сигнал светофора. Дипак остался на тротуаре и удержал за воротник племянника.

– Как все прошло с мисс Хлоей?

– Я посадил ее в такси. А что?

– Ничего, просто… она спрашивала меня про тебя.

– О чем она спрашивала?

– Это тебя не касается.

– Почему не касается?

– Мой лифт – как исповедальня: я свято храню профессиональную тайну.

Зажегся зеленый, и Дипак зашагал вперед как ни в чем не бывало. Немного погодя он задержался перед разноцветной витриной ресторана «Los Camaradas».

– В этом квартале преобладает пуэрто-риканская кухня, – предупредил он и толкнул дверь.

В доме № 12 по Пятой авеню Ривера включил под крышкой конторки радиоприемник, поймал трансляцию хоккейного матча и погрузился в чтение полицейского романа. Ночь принадлежала ему.

Бронштейны давно вернулись домой.

Уильямсам в квартиру № 7 доставили два ужина: китайский для мужа, сочинявшего у себя в кабинете очередную колонку, и итальянский для жены, рисовавшей у себя в мастерской. Риверу это навело на мысль, что ксенофобия не мешает им наслаждаться чужеземной кухней.

Мистер и миссис Леклер смотрели телевизор у себя в малой гостиной. Когда кабина лифта проезжала мимо их этажа, был слышен звук телевизора: супруги всегда делали звук громче, когда занимались любовью.

Хаякава покинули город в самом начале весны и вернутся только осенью: у них дом в Кармеле, в Калифорнии.

Моррисон, владелец квартиры № 3, был в театре – в опере или на спектакле, куда отправлялся каждый вечер; после представления он неизменно ужинал в «Бильбоке» и возвращался мертвецки пьяным к 23 часам.