Кэтрин Бу - В тени вечной красоты. Жизнь, смерть и любовь в трущобах Мумбая

Также в работе я использовала более трех тысяч официальных документов. Доступа к некоторым из них мне пришлось добиваться годами. Я писала письма в государственные инстанции, обеспечивающие действие принципиально важного для развития индийской демократии Закона о праве на информацию. Мне нужно было получить документы из множества государственных учреждений, в том числе из мумбайской полиции, Департамента здравоохранения и образования, избирательных комиссий, муниципальных и окружных институтов власти, конкретных больниц, моргов, судов. Все это было очень важно по двум причинам. Во-первых, эти справки подтверждали рассказанные очевидцами истории и добавляли к ним много важных деталей. Во-вторых, даже отсутствие каких-то сведений было примечательным. Можно было проследить, как действуют коррупционные механизмы и каким образом из-за равнодушия чиновников то, что происходит с жителями бедных кварталов, не попадает в поле зрения более высоких властей и общественности.

Когда на страницах книги, которую вы только что прочитали, я описываю мысли и чувства ее героев, это означает, что они поделились ими со мной и моими переводчиками или – обязательно при мне – еще с кем-нибудь. При обработке материалов у меня иногда возникали сомнения (а это неудивительно, учитывая сложность и неоднозначность человеческих взглядов), и тогда приходилось снова беседовать с будущими героями книги, чтобы уточнить некоторые детали. Если же это было невозможно, я не использовала прямую речь, а пересказывала своими словами то, что, как мне казалось, должен был думать или ощущать человек.

Например, Абдул и Сунил до встречи со мной практически не имели опыта подобного общения: ни с кем, даже с близкими, они никогда так много не рассуждали о своей жизни и отношении к ней. Во время долгих бесед, казавшихся им, наверное, бесконечными, я заставляла этих ребят снова и снова повторять какие-то мысли и так постепенно проникала в их мироощущение. Иногда я отрывала их от работы, уточняя факты и разбираясь в деталях.

С одной стороны, я понимала, что велик риск исказить картину, когда строишь повествование на рассказах людей столь замкнутых и косноязычных. И в то же время мне не хотелось помещать в центр этой истории более красноречивых, умеющих ярко и цветисто разглагольствовать персонажей, хотя такие имелись в Аннавади. Те, кто трудится день и ночь, в основном молча корпя над мусором, обычно используют лишь небольшое количество сугубо прикладной, связанной с работой и повседневным бытом лексики. Понять всю глубину и своеобразие их ума за один «сеанс общения» невозможно. Эти их качества открывались мне постепенно, после того, как я почти четыре года терзала их расспросами.

Когда я приезжаю в незнакомое место, чтобы понаблюдать за тем, что там происходит, я стараюсь критически относиться к каждой конкретной истории. Частный случай сам по себе ничего не доказывает. Однако я полагаю, что подробное изучение жизненных реалий отдельной личности, обычного человека, дает материал для обобщений и может даже послужить аргументом для того, чтобы власти изменили свою политику.

Я посетила разные трущобные районы, чтобы лучше представлять себе общую ситуацию, сравнивать и делать выводы. И все же в основу сюжета книги легла жизнь одного квартала. Тому было две причины. Мне показалось, что в Аннавади у людей есть особенно много возможностей для социального и экономического роста. Ведь этот маленький островок бедности находится среди моря благополучия и даже роскоши. К тому же район был невелик, и это позволяло проводить подробнейшие опросы, стучась в каждый дом. Мне такой социологический подход очень близок. Благодаря столь подробным беседам с жителями я научилась различать частные и общие проблемы, а также поняла связь между ними, как, например, в случае с лишением избирательного права евнухов и мигрантов в целом.

Мою репортерскую работу нельзя было назвать красивым и романтичным занятием. Обитатели Аннавади относились к моему появлению, как к бесплатному цирку, особенно поначалу. Чего стоит один лишь тот эпизод, когда я во время съемок наткнулась на полицейских, попыталась сбежать и угодила в сточный пруд. Однако местным жителям было чем заняться, кроме как следить за моими перемещениями. Через месяц-два их любопытство поуменьшилось, и я продолжала тихо вести хроники их быта.

Мягко и ненавязчиво проникнуть в их жизнь помогла мне Мринмайи Ранаде. Она работала переводчиком первые полгода. Мое близкое знакомство с жителями Аннавади и их знакомство со мной не состоялось бы, если бы этому не способствовали тонкий ум, внимательный слух и душевное тепло, присущие этой женщине. Студентка Кавита Мишра несколько месяцев успешно переводила для меня на встречах и интервью. А с апреля в 2008-м к проекту подключилась Уннати Трипатхи, талантливая молодая женщина, излучающая социологию в Мумбайском университете. Она была моим переводчиком до самого окончания сбора материала. По мнению скептически настроенной Уннати, человек с Запада вряд ли может адекватно описать жизнь местных трущоб. Однако она привязалась к обитателям Аннавади, полюбила их, а потому помогла мне совершить невозможное. Вскоре она стала для меня верным и незаменимым помощником, партнером в исследованиях, ценным собеседником и критиком. Очень многие мысли и идеи, вошедшие в книгу, родились в ее голове. Три года мы проводили целые дни в кишащих крысами мусорных сараях Аннавади, вместе с ворами совершали ночные вылазки к сверкающим новым терминалам аэропорта. Конечно, нам не было ясно, поможет ли все это найти ответ на вопрос, какие возможности открываются перед обездоленными людьми в полном контрастов и неравенства глобализованном мире. С уверенностью можно сказать только одно: может быть, поможет.