Тимур Вермеш - Он снова здесь

Хотя, глядя на новейшие цифры, я не мог понять, зачем нам теперь-то потребна Англия – сей немощный остров уже никак не являлся мировой державой. Ну ладно, не обязательно отвечать сразу на все вопросы. Тем временем близился крайний срок для радикальных мер. И потому я пришел в ужас от состояния, в котором находились так называемые национальные силы этой страны.

Вначале я думал, что положиться мне практически не на кого. Прошли месяцы, прежде чем я узнал о существовании неких людей, считающих своим призванием продолжение деятельности НСДАП (что уже само по себе свидетельствует об их ущербности). Я был так возмущен столь жалкой пропагандистской работой, что немедленно вызвал помощника режиссера Броннера с оператором и поехал в берлинский район Кёпеник, где располагалась резиденция самого большого подобного объединения под названием НДПГ [58]. Должен сказать: меня чуть не вырвало на месте.

Согласен, Коричневый дом [59]в Мюнхене – это было не бог весть что, но он, по крайней мере, выглядел серьезно, солидно. А уж если вспомнить Административное здание НСДАП работы Пауля Трооста там же неподалеку – вот это было здание, ради такого я сразу бы вступил в любую партию. Но засыпанная снегом развалюха в Кёпенике – просто позор.

Неказистый домишко дрожал от холода, зажатый между двух доходных домов, словно детская нога в чересчур большом отцовском тапке. Дом безнадежно не справлялся со своей ролью, отчасти из-за того, что какому-то болвану пришло в голову присвоить этой хибаре имя и привинтить на фасад огромные буквы. Причем этот шрифт будет уродливым во все времена. Надпись гласила: “Дом Карла-Артура Бюринга” – и производила такое же впечатление, как если бы детский надувной круг окрестили “Герцог фон Фридланд”. Около звонка висела табличка “Штаб-квартира НДПГ”, и шрифт был выбран мелкий явно из трусости перед лицом врага. Невероятно – словно в веймарское время, когда народная мысль, национальное дело были вновь обесчещены, обесценены и выставлены на посмешище какими-то остолопами. Я в ярости нажал на звонок, а поскольку сразу ничего не произошло, несколько раз ударил по нему кулаком.

Дверь отворилась.

– Что вам нужно? – спросил прыщавый мальчонка растерянного вида.

– А как вы думаете? – холодно спросил я.

– У вас есть разрешение на съемку?

– Что вы здесь скулите? – напал я на него. – С каких это пор национальное движение прячется за бредовыми уловками?

Я энергично распахнул дверь.

– Освободите дорогу! Вы – настоящий позор немецкого народа! Где ваше начальство?

– Я… минутку… подождите… я кого-нибудь позову…

Мальчонка пропал, оставив нас в своего рода приемной. Я осмотрелся. Помещение не помешало бы покрасить заново, пахло холодным табачным дымом. Вокруг лежали партийные программы с идиотскими слоганами. На одном стояло: “Дать газа!”, причем в кавычках, словно бы на самом деле никакого газа давать не надо. “Миллионы чужаков обходятся нам в миллиарды” – было написано на наклейках. А кто же, интересно, тогда будет изготавливать патроны и гранаты, кто будет выкапывать для пехоты блиндажи? Этого написано не было. По крайней мере, от мальчонки, которого я только что видел, не будет пользы ни с лопатой в руке, ни в строю.

Еще ни разу в жизни я не испытывал такого стыда за национальную партию. Вспомнив, что камера все снимает, я собрался с силами, чтобы не расплакаться от ярости. Ради этого сброда Ульриху Графу не стоило подставлять себя под одиннадцать пуль, а фон Шойбнер-Рихтер не для того пал под пулями мюнхенской полиции, чтобы негодяи в запущенной хибаре изгалялись над пролитой кровью достойных мужей. Я слышал, как в соседней комнате ребятенок что-то бормотал в телефонную трубку. И камера снимала всю эту беспомощность – как же мне было горько, но другого пути не было, требовалось очистить эту навозную яму. В итоге я не выдержал и, дрожа от гнева, вошел в соседнюю комнату.

– …Я пытался не допустить, но как бы… он выглядит прям как Адольф Гитлер, и в форме…

Вырвав у парнишки трубку, я прокричал в нее:

– Что за неудачник содержит эту лавочку?

Прямо удивительно, с каким проворством обычно ленивый Броннер обогнул стол и с нескрываемой радостью нажал на кнопку на телефоне. И вдруг получилось, что ответы стали хорошо слышны в комнате благодаря маленькому динамику на аппарате.

– Позвольте-ка… – возмутился динамик.

– Когда я что-либо позволю, вы узнаете первым! – крикнул я. – Почему начальства нет на рабочем месте? Почему на позиции лишь этот очкарик? Вы должны появиться здесь и дать мне полный отчет! Немедленно.