Заза Бурчуладзе - Adibas

На остановку подходит автобус № 21. Девочка 10–12 лет упирается носом в стекло, стекло вокруг ноздрей запотело. Смотрит мне прямо в глаза. На ней большие идиотские очки. Никто не выходит. Двери с сопением закрываются. На автобусе надпись большими буквами: «СЛЕДУЮЩАЯ ОСТАНОВКА – НАТО». Текст сопровождают два братающихся флага – пятикрестный Грузии и векторный – Нато. Совершенно постгиперреалистичный слоган. The simulation of something that will never really happen . Симуляция того, что не случится никогда. Автобус, дребезжа, отъезжает. Девочка не сводит с меня глаз.

Стою у Михо на балконе. В одной руке сигарета, в другой – стакан: на донышке остатки коктейля. Kлассика на все времена – водка-мартини. Смотрю на улицу. Второй этаж, легко можно спрыгнуть. Балконная дверь открыта. Из динамиков доносится разреженный минимал. Словно кто-то работает бормашиной – ощущение, что пришел к стоматологу. В комнате Михо и Нина трахаются. Еще и просят снять их на камеру.

– Иди, ну, – зовет Михо. – По-братски.

– Иду.

Лучше б им не втягивать меня в эту историю. В конце концов, моя бывшая подруга дает моему же другу. Всего неделя, как мы с Ниной расстались. Коротко, без разборок. Иногда слова не нужны. И так все ясно. Не ссорились, черная кошка недоразумения не пробегала между нами, не возникала из ниоткуда Великая Китайская стена… все гораздо проще. Не думал, что такие вещи в жизни происходят, что со мной так будет. Заезженные штампы выскакивали сами, как поджаренный хлеб из тостера. Без эмоций, как роботы: «я не достоин тебя… и я тебя недостойна… все равно буду любить тебя… я тоже…» Как будто и не были вместе четыре месяца. А сегодня она уже Михо дает. Может, и до этого давала? Разве узнаешь, кому, когда и как давала Нина.

Интересно, успел ли Михо вникнуть в особенности ее вагины и напоминает ли ему секс с Ниной игру с огнем. Лично я всегда держался настороже в отношениях с Ниной, но особенно – в постели. Ее вагина всегда напоминала бермудский треугольник: по поверхности все как бы гладко, а на деле – бездна неожиданностей. Шейка настолько чувствительна и эластична, что она может сжать ее до размера игольного ушка, или наоборот – растянуть с южных гор до северных морей. О губках вообще молчу. Если понадобится, воспользуется ими как садовым секатором.

– Ты ведь не ревнуешь? – спрашивает Нина.

Ставлю стакан на балконный бортик. Поворачиваюсь. Стоит на четвереньках, сиськи слегка трясутся. Отсюда не заметны первые признаки целлюлита на бедрах. Смотрит в лицо. Брови как у Фриды Кало – густые и сросшиеся.

На голом и сильном Михо черные солнцезащитные очки. Качается в такт музыки и медленно нажаривает Нину сзади. Крепкими мышцами, рельефным животом, сильной челюстью и коротко стриженными светлыми волосами смахивает на универсального солдата из фильма «Универсальный солдат».

С постера на стене щерится леджеровский Джокер. На столе у зеркала лежит смятый бумажный пакет «Донатов Скрябина» и раскрытая коробка с недоеденным краешком пиццы, сиротливым огрызком колбасы и бычком сигареты. Почему французскую кондитерскую назвали именно «Донатами Скрябина», не знаю. Может, сам пекарь по фамилии Скрябин?

Знаю, где камера лежит, но все равно спрашиваю у Михо:

– А где камера?

– Вон там, около дисков, – Михо показывает на полку. – Видишь?

– Могу спрыгнуть, – говорю.

– Что ты сказал? – Михо поправляет соскользнувшие вниз очки.

– Вижу, – говорю. – Иду.

Бросаю взгляд на дом напротив. В одном из окон видны мужские ноги на диване и женский силуэт у зеркала. Длинные волосы завязаны белым шнурком. Изо рта торчит сигарета, мажет свою рожу огуречной кожурой.

На углу улицы стоят два броне транспортера. Один закрывает Ленинградскую, другой – улицу Камо. Над ними развеваются грузинские флаги. Несколько офицеров курят. На плечах у них висят автоматы Калашникова. Рядовые таскают мешки с песком, укладывают их на поспешно сооруженный окоп, оставляя место для амбразур. Не пойму – армия готовится к обороне города или это просто имитация обороны. Мусорный контейнер под балконом омерзительно воняет. Там же стоит Биби Сартания. Наблюдает за суетой солдат. В одной руке держит бутылку из-под пива. Вторая рука лежит в кармане брюк – небось чешет яйца.

Полгода, как Биби не видел. Надо же, жив еще. На нем старые кеды, грязные джинсы и огромная черная футболка. Еще и отвратительная шапка с аббревиатурой NYPD. О-образное тату на запястье – словно обвивающий браслет – сделал себе на Гоа 10 лет назад. Он один из тех прекрасных лузеров, которых так много было в Тбилиси в конце 90-х. Сейчас повымерли. Как динозавры. Если бы Биби не сел на винт, мог бы стать отцом грузинского эмбиента. Тем более у него было все необходимое для успеха на этом поприще: хороший лэптоп с саунд-программами, камуфляжные штаны с карманами по бокам и ботинки милитари с фосфорными шнурками. И какая-никакая, но и популярность у него была. По крайней мере, однажды даже попал на обложку журнала «Отпечаток» и иногда поигрывал в ночных клубах.