Диана Чемберлен - Кровные узы, или История одной ошибки

По дороге в Уилмингтон мы с Мэгги почти не разговаривали. Она постоянно плакала, тихо хлюпая носом и теребя в руках носовой платок. Мои глаза упорно смотрели на дорогу, а нога до отказа жала на педаль газа. Я представляла себе Энди, старающегося понять, что надо делать в этом хаосе, среди огня и дыма.

– По какой причине они перенесли локин в церковь? – спросила я, когда мы проехали половину пути.

– В молодежном центре вырубилось электричество. – Ее голос дрогнул. – Я слышала, некоторые дети погибли .

– Может быть, это всего лишь слухи.

– Прости, что я уговорила тебя разрешить Энди…

– Шшшш. – Я прикоснулась к ее руке. – Здесь нет твоей вины. Даже не думай. – Но внутри я испытывала злобу к ней. Как беспечно она тогда сказала: «Мама, с ним все будет в порядке!»

Я хотела забрать у нее свою руку, но она держала ее крепко, она нуждалась во мне, что было так не свойственно Мэгги.

В переполненном людьми зале ожидания в отделении экстренной медицинской помощи пахло копотью и антисептиками, в нем царил такой же хаос, как и на церковном дворе. Толпа людей перед справочным окошком стояла в четыре ряда. Я попыталась протолкаться к окошку с помощью кулаков.

– Вам придется дождаться своей очереди, – сказала огромная толстая женщина, заблокировав мое продвижение вперед.

– Мне надо узнать, что с моим сыном. – Я попыталась пролезть мимо нее.

– Нам всем надо узнать, что с нашими детьми, – сказала женщина.

Мужчина, стоявший в толпе неподалеку, изредка душераздирающе всхлипывал. Мне хотелось заткнуть пальцами уши. Мэгги взяла меня за руку:

– Может быть, это случилось из-за проводки.

– Что?

– Ты знаешь, как была устроена наружная проводка в молодежном здании? Может, это как-то связано с пожаром?

Женщина, стоявшая перед нами, отошла от окошка. Наступила наша очередь.

– Мне сказали, что мой сын доставлен сюда, – проговорила я. – Эндрю Локвуд.

– Хорошо, мэм. Присядьте.

– Нет! – крикнула я, удивляясь сама себе. – Пожалуйста! – Я заплакала. – Скажите, как он? Дайте мне пройти к нему. У него… ему нужны некоторые вещи…

– Мам… – Мэгги попыталась оттащить меня от окошка.

Дежурная смягчилась.

– Дорогая, с вашим мальчиком все в порядке. Посидите немного, за вами скоро придут и отведут к нему.

Я кивнула, стараясь взять себя в руки. Я чувствовала себя, как материя, которая слишком обтрепалась и ее уже не заштопаешь. Мэгги провела меня к пустому стулу в зоне ожидания, и когда я посмотрела на нее, то увидела, что она тоже просто тонет в слезах. Я обняла ее, не в силах понять, чьи это плечи сотрясает дрожь, ее или мои.

– Лорел?

Я увидела женщину, пробирающуюся к нам через комнату. Ее лицо и кофта были испачканы копотью, волосы покрывал такой толстый слой пепла, что невозможно было понять, какого они цвета. От глаз вниз по щекам через копоть тянулись две длинных темных полосы. Видно было, что она вволю наплакалась сегодня. Правда, сейчас она улыбалась. Когда она взяла мои руки в свои, я узнала эту женщину. Робин Кармайкл. Мать Эмили.

– Робин! – вскрикнула я. – У вас все в порядке?

– Все хорошо. И с Энди все нормально, – быстро добавила она, понимая, что эти слова мне необходимо услышать раньше всех остальных.

– Они не говорят мне, где он…

– А как Эмили? – прервала Мэгги.

Робин кивнула головой в противоположный угол зоны ожидания, где я заметила Эмили, свернувшуюся клубочком на стуле. Она сидела, обняв колени и прикладывая ко лбу почерневший от копоти носовой платок.

– С ней все как будто в порядке, – сказала Робин. – Мы ждем, чтобы ее осмотрели. Она разбила очки и немного поранилась. – Робин все еще держала мои руки в своих. Она взглянула мне в глаза. – Энди спас Эмили жизнь. – Ее голос дрогнул, и я почувствовала, как пальцы Робин сильнее сжали мои руки. – Сегодня ночью он спас множество людей, Лорел.

– Энди? – одновременно проговорили мы с Мэгги.

– Да, понимаю. – Казалось, Робин разделяет наше удивление. – Но, клянусь, это правда.

– Миссис Локвуд? – Женщина в голубом операционном костюме стояла у входа в зону ожидания.

– Да! – Я быстро встала.

– Пойдемте со мной.

Нас провели в одно из лечебных отделений больницы, которое я помнила, поскольку три года назад, когда Энди сломал руку, уже была здесь. В комнате стояло несколько кроватей, отделенных друг от друга шторами. Из-за одной шторы раздавались крики, из-за другой – плач. Но у кровати Энди штора не была задернута. Он лежал в одних испачканных брюках, с голой грудью и босыми ступнями. Женщина в голубом операционном костюме перевязывала ему левое предплечье, а в нос была вставлена кислородная трубка. Увидев нас, Энди приподнялся на кровати, и трубка выскочила из носа.