Ханна Ротшильд - Баронесса. В поисках Ники, мятежницы из рода Ротшильдов

Дети Ники поначалу приняли мою идею с энтузиазмом, но позднее их мнение изменилось: они решили, что их мать в книжной биографии не нуждается. Мне их мнение было важно, я ни в коем случае не хотела задеть их чувства, а потому на несколько лет оставила этот замысел. Затем дети Ники опубликовали биографический очерк вместе с собранием фотографий из личного архива Ники и ее интервью под общим заголовком «Музыканты и три желания». Это был совершенно непривычный взгляд на историю Ники: каждого из своих знакомых музыкантов Ника попросила высказать три самых заветных желания. Эти краткие ответы – словно окна в душу. «Иметь такого замечательного друга, как ты», – сказал Монк. «Быть белым», – сказал Майлз Дэвис. А Луи Армстронг ответил: «Прожить сотню лет». Ника еще при своей жизни пыталась опубликовать эту книгу в память о своих знаменитых друзьях, но издатели ее не приняли. Наследники добавили к тексту фотографии, и эти иллюстрации внезапно оживили текст. Постановочных фото было там немного, в основном снимки, сделанные при неудачном освещении, качество их оставляет желать лучшего, но это совершенно неважно: когда они оказались вот так, вместе, перед читателем открылся облик ушедшего поколения.

Я встретилась с великим саксофонистом и другом Ники Сонни Роллинзом, рассказала ему о моем заброшенном проекте.

– Займись этим, – потребовал он. – Ее история – это наша история. Нужно ее рассказать.

Я послушно вернулась к работе и продолжила свое расследование с того места, на каком остановилась. В командировки и в отпуск я повсюду возила с собой видеокамеру и блокнот на всякий случай: вдруг познакомлюсь с человеком, который что-то знает. Я взяла десятки интервью, накопила груды газетных вырезок, пластинок и альбомов, документальных фильмов, фотографий, писем, и-мейлов, магнитофонных записей и мемуаров. Это приключение началось в одной из семейных усадеб Ротшильдов – в Эштон-Уолд, Петербороу, с разговора с Мириам, и бросало меня по всему миру: из Гарлема в Голландию, из Мексики на Манхэттен, из Испании в Сан-Франциско.

Я подготовила сперва радиопередачу о Нике, а потом и документальный фильм «Баронесса джаза». Этот фильм прошел по Би-би-си и Эйч-би-о, его до сих пор показывают в самых разных странах. Но документальное кино – особый жанр биографии, книга же открывает иные возможности. Я хотела испробовать все способы поведать о Нике, каждую скважину пробурить до дна. Почему? Потому что это необычайное путешествие во времени и в пространстве, приключение со всеми элементами мелодрамы: аристократка и несчастный музыкант, бабочка и блюз, любовь, безумие, война и смерть.

Но были на то и личные причины. Хотя мы появились на свет с разницей в полвека, в разных обстоятельствах, несхожие характером, всматриваясь в жизнь Ники, я больше узнавала и о своей собственной. Ника приучила меня искать в первую очередь сходство, а не отличия, свой выбор ставить превыше традиционных условностей, а главное – кураж, дорогая, кураж! Отчего я потратила на книгу чуть ли не двадцать пять лет? О, я бы хотела возиться с ней и дольше, без конца повторяя вопросы: кто же ты, Ника? героиня или потаскушка? борец за свободу или жалкая дилетантка? мятежница или жертва?

– Зачем тебе это, Ханна? Для саморекламы? – возмущалась Мириам.

– Для саморекламы есть способы и попроще, – парировала я.

– Неужели тебе нечем больше заняться? Почему обязательно писать о ком-то из семьи?

– Ты тоже написала биографию своего дяди Уолтера. Целую книгу! – защищалась я.

– Это другое дело.

– Почему?

– Потому что я писала о науке. Наука важна.

– Музыка тоже важна. Для очень многих людей.

Мириам не разделяла моего убеждения.

– Мне к тебе больше не приходить? – спросила я.

– Не выдумывай, – ответила она.

Если я какое-то время не появлялась у нее, раздавался телефонный звонок:

– Когда ты придешь? Я скоро умру. – И она бросала трубку.

Мир знал мою двоюродную бабушку Мириам как выдающегося энтомолога, но для родных она была грозным, требовательным и вместе с тем вдохновляющим матриархом, который неизменно протягивал руку помощи (благотворительно, хотя и не без причуд) попавшим в нужду. Она дожила до 96 лет и большую часть жизни провела в семейном доме Ротшильдов Эштон-Уолд. Эта усадьба всегда служила пристанищем родственникам и друзьям, в том числе Нике, ее детям и мне. Мириам была знатоком семейной истории, неисчерпаемым источником информации о наших предках, и эту информацию она умела подать и проанализировать. Одна из самых ярких представительниц своего поколения, для моей книги – важнейший помощник. И она это прекрасно знала.