Башир Керруми - Красная пелена

Меня поставили к станку и дали в руки пассатижи. Велели скручивать металлический прут сначала с одного края, а потом с другого, чтобы получился крест, а затем загибать его концы. Через два дня руки у меня распухли. Не помню, как я доработал неделю. Платили мне пять франков в день. Никакой страховки, никаких больничных. Весь персонал мастерской работал «в черную». Вечером субботы, получив свои 30 франков, я решил, что ни за что не вернусь на эту каторгу.

На следующей неделе я с помощью очередного приятеля нашел другую работу, на картонажной фабрике. Меня определили в цех по изготовлению обувных коробок. Берешь лист картона, мажешь его клеем, сверху накладываешь того же размера лист тонкой бумаги – цветной или с рисунком, в зависимости от требований производителя обуви. Платили мне столько же, сколько в мастерской по изготовлению решеток, – все те же 30 франков в неделю. Само собой разумеется, платили «в черную» – никакого трудового договора никто со мной не заключал. Директором фабрики, кстати, был лейтенант алжирской армии, живший в Оране, в казарме. Предполагаю, что он сумел влезть на этот рынок, пользуясь властью кадрового офицера.

Каждый день после работы я подсчитывал, сколько коробок склеил. Понемногу у меня в голове начала складываться картина царящих на фабрике порядков. Скупердяи-владельцы, тупицы-бригадиры. Большинство рабочих – бедняки, не имеющие никакого опыта и слишком глупые, чтобы возмутиться или попытаться отстоять свои права. Когда с одним из них на работе произошел несчастный случай, его тут же уволили, и никто из товарищей не посмел за него вступиться. В те дни я точно понял, что собой представляет социализм алжирского образца, – подделка, стоящая на двух столпах: коррупции и нищете. Начальство устраивалось, нагло распиливая бабло, а народ бедствовал, но молча мирился с положением дел.

Face a la crainte

A la honte

aux tentations

Pour qu’eclatent les contradictions.

Подобные мысли стали причиной того, что в один прекрасный день я хлопнул дверью фабрики.

Я решил получить настоящую профессию. Вдоль и поперек обошел весь город в поисках учебного центра, разговаривал с торговцами, ходил в мэрию, заглядывал в государственные училища. Должен уточнить, что в те времена в Оране не существовало справочной службы. Чтобы найти дом, расположенный по такому-то адресу, приходилось садиться на автобус или просто топать ногами. Телефона у нас дома не было – он оставался привилегией элиты или, как я называл это про себя, чиновников продажного государства.

В результате упорных поисков я наткнулся на центр профессиональной подготовки, находившийся километрах в пяти за чертой города. Шагая туда пешком, я раздумывал, какую бы мне профессию выбрать. В отсутствие системы профориентации и вообще какой бы то ни было информации, неудивительно, что я понятия не имел, чем конкретно хочу заниматься.

Но вот я подошел к комплексу блочных домов, стоявших в окружении цветущих садов, теннисных кортов, бассейна и футбольного поля. Интересно, это все для студентов или для преподавателей? – задумался я. Судя по тому, что все сооружения пребывали в ухоженном состоянии, предназначались они для привилегированного класса. Я постучал в дверь, на которой висела вывеска «Приемная комиссия», и, не дождавшись ответа, вошел. И очутился в широком коридоре, по обеим сторонам которого тянулись двери кабинетов. Я стучал в каждую, но ответом мне неизменно была тишина. Наконец, из-за пятой по счету двери раздался ленивый голос:

– Кто там?

Я толкнул дверь и поздоровался с занимавшим кабинет мужчиной. Он ответил на мое приветствие вялым тоном только что проснувшегося человека. Часы показывали три часа дня, и я понял, что прервал его послеобеденный сон.

– Что вам угодно? – спросил мужчина.

– Я хотел бы получить профессиональное образование.

– По какой специальности?

– Я не знаю, каким специальностям у вас обучают. Если бы вы показали мне список, я мог бы выбрать то, что мне подходит.

– А сколько вам лет?

– Пятнадцать.

– Вы слишком молоды. Приходите на следующий год. Мы внесем вас в лист ожидания. В принципе мы принимаем молодых людей начиная с восемнадцати лет, в исключительных случаях – тех, кому исполнилось семнадцать или шестнадцать.

– А вы не знаете, где-нибудь есть училища, куда можно поступить в пятнадцать лет? Может быть, какой-нибудь учебный центр?

– Я же вам объясняю: пятнадцатилетних юношей мы не принимаем. К тому же у нас очередь. Как, впрочем, и в остальных училищах Орана. Срок ожидания составляет от года до трех лет.