Жаклин Паскарль - Когда я была принцессой, или Четырнадцатилетняя война за детей

С того самого дня, как мой бывший муж, Бахрин, похитил наших детей, я отчаянно пыталась вернуть их обратно. Однако лейбористское правительство Австралии как раз вело переговоры о соглашении по обороне и сотрудничеству с Малайзией, чтобы продлить пользование базой в Баттеруорте, на острове Пинанг, и Аддина с Шахирой было решено принести в жертву на алтарь стратегической дипломатии и интересам обороны страны.

Меня обвиняли в том, что я использую средства массовой информации в своих интересах, и осуждали за это. Я решила не прекращать выступления в медийных компаниях и пользовалась любыми предоставлявшимися мне возможностями, уповая уже лишь на то, что новости, что я не собираюсь сдаваться, дойдут и до Аддина с Шахирой и они узнают, как сильно я их люблю и обязательно добьюсь их возвращения.

В это русло я направила весь опыт работы с телевидением и печатными органами, свой и своих ближайших друзей. Неужели они думали, что врач станет ждать «скорую», чтобы оказать первую помощь своим поранившимся или пострадавшим детям? Вот я и бросила все имевшиеся у меня силы и знания, чтобы им помочь.

Со временем я начала использовать те же умения для того, чтобы помочь другим детям, и это стало лишь логичным продолжением моей борьбы.

Я не могла и не собиралась бежать или прятаться от той боли, которую причинило мне похищение Аддина и Шахиры. Я могла пытаться заглушить эту боль на тысячные доли секунды, но все остальное время она пожирала мою жизнь. Она составляла неотъемлемую часть каждой ее стороны, проникая в мои отношения с мужем, Яном, издевалась надо мной, пока я занималась повседневными домашними делами. Простая загрузка стиральной машинки становилась настоящим испытанием: там не было детских вещей, и это значило, что жизнь остановилась. Но на самом деле жизнь шла своим чередом, как бы я ни старалась оттолкнуть ее прочь от себя. Простое существование уже казалось мне предательством по отношению к тем страданиям и смятению, которые испытывали мои дети.

Им страшно сейчас? Пытаются ли они утешить друг друга? Неужели они каждый вечер засыпают в слезах? Когда представители австралийского правительства намекнули мне, что дети могут находиться в Индонезии, на пути в Малайзию, я чуть не перевернула землю, разослала адвокатов на все острова Индонезии, пытаясь законным способом прекратить путешествие бывшего мужа через архипелаг. Но эти усилия не увенчались успехом, в основном из-за несговорчивости моего правительства, когда серые кардиналы от политики отказывались раскрыть местонахождение детей, несмотря на то что разведка и Министерство иностранных дел располагали этой информацией.

Если быть до конца честной и погрузиться в самые темные и болезненные глубины самоанализа, то надо сказать, что я начала избегать полноценной с эмоциональной точки зрения жизни, когда нежелание произносить обычные в общении фразы превратилось в ощущение абсолютного одиночества, сколько бы людей меня ни окружало. Теперь мои списки покупок были лишены таких напоминаний, как «обязательно купить сухие завтраки» или «заскочить в аптеку за мазью от кашля для Аддина», и я изо всех сил старалась цепляться за рутину. Мне было невыносимо трудно сохранять нормальные отношения, потому что я уже была лишена части своей семьи, поэтому начала выстраивать новые границы между собой и окружавшими меня людьми, переосмысливать глубину и условия своих интимных отношений. Часть моей души затвердела, как высохшая лоза винограда, другая же непонятным образом отозвалась на давление гнетущих все мое существо обстоятельств, не позволявших мне быть той, кем я была в прошлой жизни. Эти невидимые обманчивые путы давали мне возможность расти только в одном направлении, вынуждая искать других родителей, испытывавших те же страдания и одиночество, что и я.

Я думала, что, узнав о таких же, как я, родителях, найду поддержку, совет и недостающие мне знания. В те дни мне не хватало мудрости, но благодаря настойчивым советам проницательной подруги, Мэри Мор, я поняла, что пришло время обратиться за помощью к независимому профессионалу, потому что сама выбраться из бездонной пропасти горя я уже не могла. Инстинктивно я ощущала, что мне к тому же нужна поддержка, чтобы «вырастить» похищенных детей, принять тот факт, что время идет, они взрослеют и тоже проходят через испытания. Я должна была понять, как именно это происходит и со мной, и с ними. Если я собираюсь в будущем исполнять роль их матери, мне нужно знать, как они развиваются.