Как и многие девочки моего возраста, я обожала некоторых актрис и мечтала стать похожей на них, когда вырасту. Самыми моими любимыми были Одри Хепбёрн, Вивьен Ли и Кэтрин Хепбёрн. Я восхищалась их красотой, живостью, элегантностью, а также умом и темпераментом. Но в конце концов мне пришлось с горечью признать, что внешне я никогда не буду похожа на своих идолов. Это стало для меня довольно серьезным ударом. Я ощущала себя австралийкой, я думала как австралийка, я была австралийкой, но в то же время понимала, что из-за внешности ко мне всегда будут относиться как к чужой. Подростку очень трудно смириться с этим. У него и так хватает проблем в отношениях с миром, и на их фоне понимание того, что его внешность не соответствует общепринятым стандартам, превращается в настоящую пытку. Кроме того, родители никоим образом не поддерживали и не ободряли меня, и в результате моя самооценка равнялась почти нулю.
Моя первая и единственная встреча с отцом состоялась в 1977 году, когда он уже умирал от рака горла и носа. Я долгие годы мечтала о том, как он спасет меня от мамы и Роджера, подхватит на руки, унесет прочь от них и я уже никогда больше не буду одинока. Мне часто снился большой мужчина без лица, и я верила, что только он подарит мне ключ к самой себе. Я вся словно открывалась ему навстречу, готовясь принять ту часть себя, которой мне всегда недоставало. Я жаждала задать ему сотни вопросов. Мне не терпелось узнать, кто я, зачем и почему. Но важнее всего мне было услышать от отца, что он хотел, чтобы я появилась на свет. Он так и не сказал мне этого.
В Сингапур я полетела вместе с мамой. Она категорически отказалась отпустить меня вдвоем с кузиной, заявив, что мне неприлично встречаться с отцом наедине. (Я дорого заплатила за то, чтобы эта встреча вообще состоялась: в ночь перед нашим отъездом Роджер и мама обошлись со мной так жестоко, что на «скорой» меня увезли в больницу и там под общим наркозом извлекли из моего тела посторонний предмет, который они туда засунули. Пока это происходило, Роджер распевал какие-то странные заклинания; мама предупредила, что если я расскажу врачам о том, что случилось, то никогда не увижу своего отца.) Все это произошло в тот день, когда умер Элвис Пресли.
Едва мы вышли из самолета, на нас обрушилась волна раскаленного воздуха, и я не могла понять, как люди могут жить в такой жаре и влажности. Когда мы дошли до здания аэропорта, я уже с трудом дышала, судорожно хватая ртом воздух. Нас встретили родственники отца и отвезли в дом моего дяди, где он ждал нас.
Я вошла в комнату, и отец поднялся мне навстречу. В руке он держал двух огромных плюшевых панд, вероятно подарок. Я шагнула к нему, но мама, отодвинув меня в сторону, тут же выступила вперед, подошла к нему первой и довольно холодно и отрывисто поздоровалась. Отец был ошеломлен. Наверное, он совсем не ожидал увидеть ее. К тому же мама нисколько не походила на ту тоненькую девушку, которую он знал раньше. Вместо нее он увидел женщину с усталым и злым лицом, весящую почти девяносто килограммов. Потом отец повернулся ко мне, и у меня замерло сердце. Я почему-то ждала, что он сразу же скажет, что любит меня, что между нами немедленно установится невидимая прочная связь, но ничего подобного не случилось. Стало понятно, что он ожидал увидеть совсем маленькую девочку (поэтому и плюшевые панды) и теперь был разочарован, обнаружив вместо нее долговязого подростка, выглядящего к тому же гораздо старше своих четырнадцати лет. Первые фразы, которыми мы обменялись, вышли сухими и неловкими – в конце концов, мы с отцом были совсем чужими друг другу.
Вообще вся наша поездка для меня обернулась полным фиаско, а для мамы – чудесной возможностью поупражняться в ее любимом искусстве манипуляции. За все эти дни она ни разу не дала мне остаться с отцом наедине, ни разу не разрешила посидеть с ним рядом в машине, когда мы разъезжали по магазинам. Она сама все время занимала переднее место, считая, видимо, что оно по праву принадлежит ей, и всю дорогу без умолку болтала ни о чем, как будто была простой туристкой, а отец – нашим гидом. Отец неоднократно намекал ей, что хотел бы хоть какое-то время провести со мной вдвоем, но мама прикладывала все усилия, для того чтобы этого не случилось. Весь тот визит вспоминается мне как какая-то сюрреалистическая картина, на которой мы с отцом путаемся и завязаем в сетях непрерывной, безумной болтовни, извергаемой маминым незакрывающимся ртом.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу